А Мэгги посоветовала не расспрашивать его про синяки.

Вики нажала пробел на клавиатуре, остановила запись. До сих пор она молчала, но тут не сдержалась:

– Помоги мне, Фрэнк. Мне нужен контекст. О чем эти люди говорят?

– Я все объясню, – обещал я. – Но прежде надо позвонить твоему сыну.

8

8

Через семь месяцев у Абигейл состоялся дебют в школьном мюзикле «Красавица и Чудовище». Она исполняла роль Ложки (вернее, служанки, волшебством превращенной в ложку). Ей досталась одна песенка и десять минут сценического времени, но репетировала она много недель, словно готовила главную роль. В семь часов, когда подняли занавес, я был за кулисами с двумя другими папами, вызвавшимися помогать с тяжелыми декорациями. Я с удивлением понял, что волнуюсь. За долгие недели репетиций я наизусть выучил слова всех песенок и, застревая на красном светофоре, ловил себя на том, что насвистываю их мелодии. «Вы к нам в гости заходите, ложки с вилками берите!»

Вики с Тэмми смотрели из третьего ряда, где для родной матери Абигейл оставили свободный стул, хотя никто не удивился ее отсутствию. Понимаю, как ужасно это звучит, но я давно перестал ее обвинять. Вики всем нам объяснила, как разрушают личность наркотики, и я уже знал, что на полное выздоровление надежды мало. Общее будущее для Абигейл и ее матери оставалось под сомнением. Но после всего, чем мы с Тэмми пожертвовали ради этой девочки, невозможно было сдать ее обратно в систему, так что сестра под конец года оформила опеку и перед Новым годом подписала все бумаги.

Я тоже хотел подписать, но Пенсильвания не позволяет брату и сестре совместного опекунства, так что официально мне пришлось остаться дядей Фрэнком. Но я уж постарался каждый день видеться с Абигейл. Взял на себя все послешкольные занятия и выходные, так что сестре время от времени выдавалась передышка. И когда преподавателю театральной студии требовались рабочие сцены с крепкими спинами, я первым поднимал руку.

Премьера прошла с большим успехом. В конце представления всем артистам устроили овацию, и рабочих сцены тоже вызвали кланяться. Я был занят – оттаскивал за кулисы большущее бревно из папье-маше, чтобы ребятишки о него не споткнулись, так что к занавесу не вышел. Но потом разыскал за сценой Абигейл, и мы вместе вышли на школьную площадку, где преподаватели и родители устраивали прием.

Была первая теплая ночь в этом году, детишки наслаждались весенним теплом, носились без пальто и шапок, согреваясь сахаром кексов, пирожных и печений. К стойке с домашним мороженым выстроилась длинная очередь, но мы с Абигейл решили ее отстоять, и она коротала время, пересказывая новые шутки, которым научилась в математическом кружке. «Не начинай фразу с „пи“ – ей конца не будет». «Чтобы согреться в холодильнике, залезь в угол, они там все по девяносто градусов». И «Никого не называй простым, не убедившись, что он не делится». Последнюю я даже не понял, пришлось Абигейл мне объяснять.