На мгновение Элинор представляет Флинна на полу кабинета: невидящие глаза, рассеченное тело, липкое от крови, и крик сдавливает ее горло. Она тянется к нему, чтобы ощутить стук его сердца под своими пальцами и успокоиться, но Флинн отталкивает ее:

– Не ищи меня больше. Не звони. Даже не думай обо мне. – Он холоден, как иней, который блестит на булыжниках под ногами. – Договорились?

Элинор в отчаянии. Течение уносит ее на крошечной яхте без парусов в бушующий бездонный океан страданий.

– Флинн…

Он отворачивается. Слезы ручьями текут по щекам. Она складывает руки на груди, пытаясь сдержаться и чувствуя физическую боль от потери брата и Флинна.

Он уходит всё дальше и дальше, становясь всё меньше и меньше. Она хочет окликнуть его, но изо рта вырывается только сдавленный крик. И тут, к ее изумлению, Флинн останавливается, поворачивается и идет обратно. Чувствуя неимоверное облегчение, Элинор бросается к нему и оказывается в его объятиях, рыдая у него на груди. Он крепко обнимает ее. Она прижимается к нему, вдыхая его запах. Ей снова тепло. Впервые за несколько недель тепло. Как только она успокаивается, он отстраняется, смотрит ей в лицо и нежно убирает волосы с мокрых от слез щек.

– Послушай, Элинор, – шепчет он. – Я не шутил, когда сказал, что мы больше не увидимся.

Она смотрит на него. Вглядывается в его лицо. Он серьезен. Надежда гаснет, погружая ее во тьму.

– Но… единственное, что я могу посоветовать: беги из этого дома, подальше от Хита. – Флинн сжимает ее плечи. – Да, ты думаешь, что он не причинит тебе вреда, но ты ошибаешься. Он опасен.

43 Кейтлин Арден

43

Кейтлин Арден

В лесу темно, хоть глаз выколи. Я несколько раз тянусь к мобильнику, чтобы включить фонарик, но одергиваю себя. Рисковать нельзя: вдруг увидит Оливия, а я обещала не брать мобильник. Я двигаюсь медленно, на ощупь, царапая ладони об кору и вдыхая тягучий влажный воздух и запах сухой земли. Я потеряла ориентацию и уже не уверена, что иду в верном направлении.

В детстве мы с Оливией играли в жмурки. До сих пор помню ощущение мягкого отцовского галстука на глазах, когда я, пошатываясь, пытаюсь найти сестру. Помню волнение вперемешку со страхом: вдруг врежусь в стол. Но игра того стоила: наступал момент, когда я ловила Оливию. И вот я опять ищу ее – только теперь бреду, спотыкаясь, в страхе и одиночестве. И ставки в этой игре гораздо выше, чем ушибленный палец или опрокинутая ваза.

Темнота вокруг оживает, со всех сторон в ней мечутся тени, проступают силуэты. За мной словно кто-то наблюдает. Сердце выскакивает из груди, я успокаиваю себя, что это Гидеон. Он где-то рядом и защитит, как сегодня спас от автомобиля.