Сушу волосы, стоя лицом к двери: вдруг кто-нибудь войдет. Происходящее выглядит таким нереальным: наряжаться, чтобы выпить с похитителем и сестрой, которую я не видела шестнадцать лет. Интересно, где сейчас лже-Оливия и при чем тут она? Зачем меня сюда привезли? Что собираются со мной сделать? Моя сестра тоже очнулась в этой комнате? Я пытаюсь представить ее, тринадцатилетнюю, испуганную, одинокую, разбитую, с головокружением от наркотиков. Как ей приказывают нарядиться для похитителя в маске… К горлу снова подступает тошнота.

Я подхожу к окну. Солнце медленно садится, окрашивая небо в разные цвета – чернильно-фиолетовый и глубокий индиго. Территория вокруг дома просторная и зеленая, но заброшенная, заросшая. Тщательно ухаживают только за участком вокруг небольшого пруда. Ивы склоняются до самой воды, в центре пруда – островок с каменной обветренной статуей обнимающейся пары. Она поросла мхом и от этого еще красивее. Других домов рядом нет. Ни одного. Надежда гаснет в груди, я оседаю на пол, колени упираются в твердое дерево. Я и не подозревала, что в таком большом пространстве можно испытывать клаустрофобию, но стены этой странной клетки давят. То ли сердце увеличилось в груди, то ли ребра сжались. Я падаю вперед, на руки, не в силах дышать.

Я не слышу, как открывается дверь и рядом на колени опускается Брайони, убирая с моего лица мокрые пряди. Она бормочет что-то успокаивающее и велит повторять за ней: вдох-выдох, вдох-выдох, пока мой пульс не замедляется.

– Это из-за наркотиков, – говорит она.

– Не из-за наркотиков – от страха, – возражаю я.

Брайони молчит.

– Нас ждут, – в конце концов говорит она, помогая мне подняться, и тут я замечаю на ее левой руке обручальное кольцо с сапфиром.

– Ты замужем? За Хитом?

Она хмурится и смотрит на свою руку, как на чужую:

– Да.

Я бледнею. Разве лже-Оливия не проговорилась, что она замужем? Разве не сказала, что может найти мне идеального мужа? Внутри всё сжимается – и еще раз, и еще… Паника нарастает, грозя захлестнуть с головой.

Брайони дотрагивается до меня, и я вижу на ее левой руке блестящий розовый шрам, змеящийся от запястья до локтя. Кто это сделал – она сама или Хит? Слезы застилают глаза.

– Что со мной будет?

Она поджимает губы, смотрит молча, с жалостью, а потом тихо произносит:

– Прямо сейчас я надену их на тебя. – Она тянется через меня к подоконнику, где лежит пара наручников. Наверное, положила их туда, когда вошла и застала меня в панике.

Цепочка на них длиной всего несколько дюймов. Я качаю головой и отступаю назад: