– Ясно, – наконец подал голос Тофлер. – Выходит, мы столкнулись здесь по чистой случайности?

– Да.

– И у нас, и у вас были свои причины находиться в этих краях… Но что вообще это за здание? И главный вопрос: где вы находились?

– Под землей.

– Под землей? В зале под Парфеноном?

– Нет. Здесь есть своего рода подземный город. Под этим камнем, глубоко под песком, находились руины поселения, что-то вроде древнего Содома. Мы случайно обнаружили его во время экспедиции, и его вполне можно было использовать в первозданном виде, разве что немного привести в порядок. В камнях даже были вытесаны резервуары, как в общественных банях, куда можно было заливать лечебную воду. Поэтому мы попросили разрешения обустроиться на этом месте. Как бы далеко мы ни находились от городов, рано или поздно пошли бы слухи, если б мы собирались наверху. Так что тайно лечиться под землей было не самой плохой затеей. У меня не было намерения выставлять своих пациентов на всеобщее обозрение, пока о болезни не станет широко известно и их перестанут считать чудовищами, наказанными небесами. Разве что произошло бы нечто из ряда вон выходящее, как в этом случае.

– То есть мечеть – это декорация, за которой скрывается ваша лечебница? – сказал Оливер.

– На данный момент – да. Первый этаж у мечети неподвижен, а вот второй может поворачиваться на тридцать семь градусов. Если сдвинуть его на пятнадцать градусов, то в полу коридора с красными узорами откроется проход на каменную лестницу, которая ведет к нам в лечебницу. Если же вернуть второй этаж в нормальное положение, при котором расстояние между четырьмя пристройками почти одинаковое, то проход под землю скроется.

– Вы что, соорудили такой громадный механизм просто для того, чтобы скрывать лечебницу от посторонних глаз?

Уайл улыбнулся:

– Не совсем. Моя программа лечения стренджа рассчитана на десять – двадцать лет вперед. Сейчас невозможно дать точный прогноз, но в будущем число больных может увеличиться в несколько раз. Однако при нынешней системе здравоохранения лечение стероидами, этим якобы чудо-лекарством, никуда не денется. Да и пациенты, скорее всего, будут по-прежнему тратиться именно на них, считая их самым надежным средством. А коль скоро стрендж станет более распространенным, то и общество начнет о нем узнавать. Человек, как известно, существо эгоистичное, так что пренебрежение сменится на терпимое отношение, только когда с непосредственным риском столкнется он или его близкие. Тогда-то мы сможем выйти на поверхность. Сейчас у меня двадцать один подопечный, однако в будущем их может стать нескольких сотен. С учетом этого и спроектировано это здание.