– Лайла… – произносит ответившая мне женщина, и я почти слышу ее самодовольную ухмылку, как будто она только что разгадала сложную головоломку и предвкушает печенюшку, которой ее наградят. – Мистер Мендес сказал, что вы обязательно позвоните, – добавляет она, в то время как у меня урчит в животе и я жалею, что у меня у самой нет под рукой печенюшки, а желательно целого десятка.

– Он в здании? – спрашиваю я.

– Да, но…

Я тут же отключаюсь, хватаю свои ботинки, натягиваю их и направляюсь в ванную, где смотрю в зеркало и съеживаюсь.

– Господи боже ты мой!

Под глазами у меня круги, как у енота, – что выглядит вполне уместно, поскольку вид у моих спутанных волос такой, словно что-то заползло в них и свило там гнездо. Перед встречей с Кейном мне отчаянно нужно принять душ, да и этот чертов привкус во рту должен исчезнуть.

Не успеваю я положить телефон рядом с раковиной, как он звонит и на дисплее высвечивается номер Рича. Откладываю зубную щетку и отвечаю на звонок, с одной лишь стратегией в голове: постоянно контролировать, где он находится, особенно этим утром.

– Мудила? – требовательно вопрошает Рич.

Он терпеть не может, когда я называю его мудилой, поскольку считает себя истинным джентльменом.

– Да. Именно что мудила. Нам нужно встретиться.

– Да. Нужно. Я приеду к тебе. Ты дома?

Если б я позволила ему приехать сюда, зная, что Кейну обязательно станет об этом известно, то поступила бы примерно так же умно, как в прошлом году тот парень в Санта-Монике, который положил себе на башку петарду и поджег ее. Коллеги из Бюро предложили мне ради прикола составить его психологический портрет на основе такого поведения. У меня был ответ всего из одного слова: «Дебил». Но я-то к таковым не отношусь.

– Встретимся за обедом в городе, часиков в двенадцать, – говорю я, потому что если в один и тот же день мне придется цапаться с ним, моим братом и Кейном, то я заслуживаю еще один клубничный пирог. Так что сообщаю Ричу местонахождение закусочной, которую с момента своего приезда успела посетить уже дважды.

– В двенадцать, – подтверждает он. – Послушай, Лайла… Я понимаю: ты назвала меня мудилой, потому что разозлилась, но…

Я сразу же отключаюсь, и вовсе не потому, что пытаюсь вести себя так же по-мудацки, как и Рич, – особенно когда он лезет к Кейну со своей ревностью. Я просто не могу рисковать, вступая с ним в разговор, который выведет его из себя и заставит совершить какую-нибудь глупость, как того парня с петардой.

Опять отложив телефон в сторону, пошатываюсь от головокружения, отчего вынуждена ухватиться за раковину. «Вот же скотство…» Вчера вечером я так и не поела, и вдобавок меня накачали наркотиками – отсюда и слабость, и видок такой, что краше в гроб кладут, в чем лишний раз убеждаюсь, еще раз глянув на себя в зеркало. Мне нужен душ и хоть какая-то еда в желудке, иначе я потеряю сознание или врежу кому-нибудь, кто не Кейн. Кейн – единственный из всех, кого я знаю, включая моего чертова братца, кто способен выдержать удар и не расплакаться при этом. И по иронии судьбы, как раз его-то я и хочу довести до слез.