– Расслабься. Эти проблемы не касаются врача, так что тебе беспокоиться не о чем. Скорее выкладывай свой отчет и можешь возвращаться к очередному трупу и кромсать его на кусочки, сколько душе угодно. Не врач, а извращенец…
Когда Киба пребывал в дурном расположении духа, его язвительные замечания невозможно было слушать. Однако Сатомура, как всегда дружелюбно сияя глазами, приветливо поздоровался с Энокидзу и Кёгокудо, затем с Ацуко Тюдзэндзи и со мной.
– Что ж, позвольте мне изложить отчет об этих весьма замечательных останках, которые вы мне предоставили для исследования. Этот… потерпевший скончался, по предварительной оценке, по меньшей мере один год и шесть месяцев назад – возможно, даже больше.
– Полтора года? Ты серьезно?
– Да. Следующее – лишь догадка, основанная на том, что я слышал об обстоятельствах дела, но я практически уверен, что потерпевший скончался в день, который называют днем его исчезновения, – то есть на рассвете девятого января двадцать шестого года эпохи Сёва. В связи с этим нужно также сказать, что нет практически никаких признаков того, что после смерти тело перемещали.
– Так все-таки… так оно и есть, – на лице Кибы отразилось некоторое уныние. Это было, должно быть, то самое уныние, которое человек испытывает, будучи вынужденным согласиться с абсурдным развитием событий, которое противоречит здравому смыслу.
– При всем при том какая это была красивая восковая мумия! Я был впечатлен даже больше, чем когда проводил вскрытие при том случае добровольной самомумификации-
«Восковая мумия?»
– Так вот в чем причина того, что у Фудзимаки был такой здоровый и свежий вид – все потому, что он стал восковой мумией! – воскликнул я.
Киба недоверчиво посмотрел на Сатомуру и спросил:
– Воск? Он что, был покрыт воском?
– Нет, нет. Восковая мумия или, выражаясь языком криминалистов,