– Ее целью… был наркотик?

– Дурман, или корейский асагао, – не такое уж редкое растение. Он растет в природных условиях, и его не слишком трудно выращивать. В конце концов она стала наркоманкой с тяжелой зависимостью от этого вещества.

– Это ее и убило?

– По всей видимости, именно так и произошло.

На улице шел дождь. Солнце, должно быть, уже клонилось к закату, и надвигались сумерки.

Какой же это был длинный день…

– Начиная с лета и до конца двадцать пятого года эпохи Сёва, тысяча девятьсот пятидесятого года по западному летоисчислению, когда Макио был принят в семью, произошло похищение и последующее убийство троих младенцев. Затем «Кёко» пробудилась в четвертый раз после полудня восьмого января следующего года.

– В день, когда умер Макио?..

– Именно. Однако восьмое января было днем, когда еще только-только сняли новогодние украшения. В это время, скорее всего, в клинике не было младенцев. Я не ошибаюсь?

– Ну да. К тому же у нас и так-то почти не осталось пациенток. Пожалуй, что тогда никого не было, – подтвердил директор клиники.

– В таком случае, даже если «Кёко» хотела похитить младенца, она никак не могла этого сделать. Тогда, не в силах остановиться, она отправилась в ту комнату. Поэтому в то время, когда произошла ссора между Кёко-сан и Макио-куном, Рёко-сан была там. Дверь была открыта. Она могла зайти и выйти в любой момент. Та комната вовсе не была запертой комнатой, в ней не было никакого секрета. А затем произошла трагедия.

– Раненый Макио, пытаясь спастись, вбежал в библиотеку…

– Рёко-сан… нет, «Кёко» – она видела это…

Голос Кёгокудо смешивался с шумом дождя, так что я едва мог его расслышать.

– Перед глазами «Кёко», открывшей дверь в тот момент, когда разыгралась эта необыкновенная сцена, возник окровавленный Макио. Для «Кёко» он был отцом всех похищенных детей, ее возлюбленным мужем. Теперь Макио был перед ней, с ножом в боку, ищущий спасения. Вероятно, она подбежала к нему, чтобы помочь. Но, с другой стороны, что увидел Макио в своем угасающем сознании? В тот день на Рёко-сан было кимоно. В тот день она была очень похожа на фотографию матери Макио, которую он бережно хранил. На пороге смерти, в своем замутненном сознании, Макио увидел свою мать, стоявшую над ним. Тогда он сказал…