Поняв, как глупо и жалко все это звучало, насколько он выдавал себя как человека, переполненного отчаянной безысходностью и беспросветной тоской, он изорвал лист. Он хотел написать трогательное, красивое и романтичное письмо, похожее на то, что писали мужчины прошлых веков прекрасным дамам, чтобы растопить их сердца, но, даже оросив бумагу слезами, даже подобрав самые пафосные словечки, он бы ничего не изменил – на такое купились бы многие, но не Грейс, и поэтому он строго держался сути:
Грейс, прости меня. Не знаю, что на меня нашло в тот день. Сама мысль, что я так поступил с тобой, причиняет мне боль. Никогда впредь я не позволю себе подобного поведения. Для меня будет счастьем получить от тебя ответное письмо. Майкл
Грейс так и не ответила, не подала ему ни знака, ни намека – принцесса, запертая навеки в башне, – если бы она хоть каплю им дорожила, она бы нашла время черкануть ответ, но нет – он все испортил.
Майкл поднялся со скрипящего матраса, открыл дверь и долго стоял в ожидании. Свет в комнате Фиби потух, он увидел это через проем под дверью. Тень отправилась спать. Значит, и ему пора. Он лег в кровать. На потолке мерещилось лицо. Он не хотел думать о ней, не хотел думать о доме, не хотел думать о Фреде. О той ночи. Он вообще не хотел думать. Мысли пугали его. Он попытался заплакать, но слезы не шли. Повернулся в сторону соседней кровати – храпящая спина. Запустил руку в пижамные штаны, но этого тоже не хотелось.