Я дышу так тяжело, что шов на лифе платья мог бы лопнуть. Становится ясно, откуда Лео был известен мой любимый омлет и почему он угощал меня шоколадными кексами. Потому что бабушка рассказала ему эти мелочи и, вероятно, тысячу других. Вещи, которые не заинтересовали бы его, когда мы были детьми, но теперь они ему интересны. Вещи, которые делают меня мной.

– Ну и как, я соответствовала всему, что она обо мне говорила? – У меня вырывается всхлип. – Пока мы пытались разгадать бабушкины подсказки, для тебя головоломкой была я, да?

Лео подыскивает слова.

– Я… я просто хотел понять, какая ты на самом деле, – наконец говорит он.

– А вот я понятия не имею, каков ты. – Я выхожу из себя. – Как ты мог скрыть это все от меня? Я ненавижу тебя, мать твою.

– Знаешь что? Ты действительно отличаешься от той девушки, которую я знал четыре года назад. – Выражение его лица меняется, на нем мелькает нечто такое, что я могла бы описать только как душевную муку, смешанную с да пошло оно на хрен. – Ты стала умнее и намного занятнее. Глаза у тебя зеленые, но вблизи в них видны маленькие золотые искорки, которых раньше я никогда не замечал. И у тебя по-прежнему самый ужасный нрав на свете, но я никогда не встречал никого более смелого, более заботливого, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь понять тебя. Так что да, Лили, знаешь что? Тогда, на том дощатом тротуаре, я сказал тебе то, что действительно думал. Ты и правда редкий человек, но не потому, что ты совершенство, а потому, что ты – это ты, со всеми твоими шипами, и нахальством, и неустанным честолюбием, и именно поэтому бабушка и любила тебя. – Он замолкает, тяжело дыша. Нас разделяет всего несколько дюймов. – И именно поэтому я люблю тебя.

Я резко втягиваю воздух, готовясь возразить, что он любит ту версию меня, которую придумала бабушка, что он не может любить меня. Ведь я сама уже почти не знаю, кто я.

– Черт побери, ну разве я не права? – Прежде чем я успеваю заговорить, Куинн разражается резким смехом. Ее глаза покраснели, и она смотрит на Дэйзи. – Мы все любим Роузвудов, этих самых раздражающих людей на земле. Так что давайте хотя бы получим за это плату.

Она опускается на колени, сгребает купюры и рассовывает по карманам. Дэйзи с отвисшей челюстью смотрит на нее. Калеб и Майлз переглядываются.