– Послушайте, очевидно, что тут необходимо во многом разобраться. Очень во многом, – мягко говорит Майлз. – Но выяснять детали мы будем после того, как разберемся с этими деньгами. Твой дядя не станет обыскивать церковь вечно. Возможно, тебе стоит подняться на второй этаж и отыскать то, что оставила бабушка. А пока что мы начнем собирать деньги.

– Нет, – быстро отвечаю я. – Бабушка велела сжечь их. Должна быть какая-то причина.

– Мы не можем их сжечь, – возражает Лео.

Прежде чем я успеваю возразить, Майлз прочищает горло.

– Я согласен. Даже если мы не оставим эти деньги себе, то подумай о благотворительности, на которую мы могли бы их потратить. К тому же жечь деньги противозаконно.

– Возможно, мы и не должны получить эти деньги. Возможно, это урок. Если для этого нужно сжечь фабрику… – говорит Дэйзи.

– Дэйз, мы не можем сжечь эту фабрику. – Лео пытается взять ее за руку.

– Не называй меня Дэйз, – сухо отвечает она, уклонившись от его прикосновения. – Ты должен был рассказать мне об этом. Но вместо этого ты решил действовать за моей спиной, ты связался с моей кузиной ради какой-то секретной миссии, порученной тебе моей бабушкой, а мне не сказал об этом ни слова. Так что знаешь что, Лео? На этот раз мне не хочется оправдывать твои ошибки. – На глазах Дэйзи выступают слезы. – Почему ты ничего мне не сказал?

– Потому что он всем говорит «да». – Я использую против него его собственные слова. – Бабушка сказала тебе что-то сделать, и ты сделал это.

– Прости меня. – Его глаза умоляют, чтобы я его поняла, но я не хочу. Эти серые глаза, в которых я тонула всего несколько часов назад. – В то время я просто… я хотел сделать что-то важное. А это, как мне казалось, было важно. И если бы это каким-то образом привело нас к деньгам, то, возможно, думал я, я наконец смогу уладить дела семьи. Что я больше не буду им в тягость. Но я никогда не считал, что бабушка действительно относится к этой затее серьезно, пока не стало слишком поздно.

– В таком случае ты совсем ее не знал. – Я произношу эти слова хрипло и невнятно, они вырываются у меня с болью, и по щекам текут слезы.

– Возможно, ты права, – соглашается он.

Остальные смотрят на нас настороженно, но Лео не обращает на них внимания.

– Но зато я знал тебя. Во всяком случае, знал раньше. И мне не хватало тебя. Так не хватало. Все те дни, которые я провел с бабушкой, играя в шахматы, мы не просто планировали все это. Она рассказывала мне о тебе. О том, что тебе нравится, о том, как ты изумляла ее, как она гордилась тобой, о том, как ты забавна и добра. И ничто из этого не вязалось с образом девушки, которая, как я думал, оттолкнула меня, потому что она слишком совершенна и слишком задирает нос, чтобы я был ей нужен. Мне хотелось знать, о ком говорит бабушка. О той, что носит фамилию Роузвуд, или о Лили, с которой я вместе вырос. Потому что это разные люди.