Аннабет пыталась меня утешить. Она предложила объединиться в команду для гонок на колесницах, чтобы отвлечься от тяжких дум.

Не поймите меня неправильно. Мы оба терпеть не могли Тантала и с ума сходили от беспокойства за судьбу лагеря, но не знали, что делать. И решили: раз мы все равно пока не придумали блестящий план по спасению древа Талии, то можно и в гонках поучаствовать.

В конце концов, это именно Афина, мать Аннабет, изобрела колесницу. А мой отец создал лошадей. Так что мы просто пойдем по их стопам.

Однажды утром мы сидели у озера, по которому обитатели лагеря обычно катались на лодках, и делали наброски нашей будущей колесницы. В это время мимо проходили какие-то шутники из домика Афродиты, они поинтересовались, не одолжить ли мне карандаш для подводки глаза… Ой, прости, глаз.

Они ушли, а Аннабет сказала вполголоса:

— Просто не обращай на них внимания, Перси. Не твоя вина, что у тебя появился брат-чудовище.

— Он мне не брат! — огрызнулся я. — И он не чудовище!

Аннабет подняла брови.

— Эй, не срывай на мне зло! И формально он и есть чудовище.

— Но ты же сама позволила ему войти в лагерь.

— Потому что это был единственный способ спасти твою жизнь! То есть… Прости, Перси. Я не думала, что Посейдон признает его. Циклопы — самые лживые, коварные…

— Он не такой! И вообще, что ты имеешь против циклопов?

У Аннабет покраснели уши. У меня возникло ощущение, что она чего-то недоговаривает и это что-то плохое.

— Просто забудь об этом, — сказала она. — Что там у нас с осью для колесницы?..

— Ты так с ним обращаешься, как будто он какое-то мерзкое отродье, — возмутился я. — Он спас мне жизнь.

Аннабет отшвырнула карандаш и встала.

— Тогда, может быть, тебе следует придумывать чертеж колесницы вместе с ним.

— Может, и следует.

— Ну и прекрасно!