Итак, я веду вечер радио «Свобода», первый открытый вечер в СССР этой «зловещей» радиостанции, и мы все — и люди, сидящие на сцене, и те, кто находился в зале, — ждем появления гостя, штатного сотрудника радио «Свобода» Леонида Махлиса. Ждем-ждем, а его все нет. Ведь он единственный участник вечера, который мог бы из первых уст поведать о деятельности радиостанции, которую только-только перестали глушить. На сцену шли записки: «Где Махлис?» Мне уже казалось, что (как могло это быть в старые «добрые» времена) наше здание оцеплено, что Махлис арестован, что ему по меньшей мере не дали визы. Опасения оказались напрасными, когда он уже под занавес появился на сцене и рассказал о том, что действительно получил въездную визу в самый последний момент и по этой причине прибыл из аэропорта с опозданием. Выступал Леонид недолго, но емко, убедительно. умно. Среди множества записок, обращенных к нему, была одна, весьма принципиальная: «Говорите еще. как приятно слышать настоящую старинную русскую речь».

И эту речь я через несколько месяцев слушал уже в Мюнхене. Я подружился с Леонидом и его женой Илоной. дочерью замечательного советского (в прошлом) певца, необыкновенно у нас популярного (ныне он живет в США). Михаила Александровича (собственно. и тот приезд Махлиса в Москву был связан с попыткой переиздания у нас его книги воспоминаний). Беседы свои я не записывал на магнитофон, а запоминал. Эпизоды жизни, поведанные мне Леонидом, были настолько яркими, что оставались в памяти, как казалось, навсегда.