– Когда капитанов арестовали?

– Я принял решение об аресте капитана Ткаченко 1 сентября, а Маркова – 2 сентября. Мне очень помогал мой заместитель по бригаде, ленинградец Борис Хабаров – он незадолго до этого расследовал катастрофу такого же судна «Михаил Лермонтов», получившего огромную пробоину ниже ватерлинии и затонувшего 16 февраля 1986 года у берегов Новой Зеландии. Правда, там удалось спасти всех 408 пассажиров и 330 членов экипажа. Обвинение по ст. 85 УК РСФСР «Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспорта» было предъявлено старшему помощнику капитана Сергею Степанищеву, который находился на мостике в момент столкновения. Он получил 4 года. Я сразу обратился к Олегу Васильевичу Сороке с просьбой включить Бориса Хабарова в мою бригаду. Телефонный звонок Генерального прокурора – и на второй день Хабаров уже был у меня. Он мне очень помог – умница, настоящий питерский интеллигент. Дело в том, что по закону мы должны были предъявить обвинения через 10 дней. А ведь нужно было допросить пострадавших, провести экспертизы – в том числе психиатрические, технические, графологические…

– Вот можно об этом поподробнее?

– Необходимость графологической экспертизы возникла после того, когда выяснилось, что капитан Ткаченко после столкновения пытался подделать записи в бортовом журнале. Он находился на мостике «Петра Васёва» вместе со своим третьим помощником Петром Зубюком. При этом Зубюк докладывал капитану, что пеленг не меняется – и сделал соответствующие записи в черновом журнале. А это означало, что суда идут на столкновение. Капитан обязан был дать команду «Стоп, машина!», а он продолжал смотреть на монитор и предвкушать «красивое расхождение». После столкновения он отправляет помощника участвовать в спасательной операции, а сам резинкой стирает его записи. Когда Зубюк вернулся, капитан предложил ему написать в журнале новый текст. Зубюк делать это отказался и в дальнейшем дал признательные показания на очной ставке с капитаном, а графологи полностью восстановили стертые капитаном записи. После этого бравый Ткаченко на одном из допросов в тюрьме прямо на моих глазах повредился рассудком – он сел в углу, озирается и стал испуганно бормотать: «Борис Иванович, отпустите меня! Я пойду водолазом, буду спасать. У меня есть навыки». Мы вызвали экспертов из Института Сербского, которые установили, что у него временное расстройство психики. По их просьбе Ткаченко этапировали в Москву, провели лечение и признали вменяемым. Второй капитан, Марков, признал свою вину с самого начала.