Москвичи, имеющие связи в политических кругах, говорили о скрытом, но различимом разделении в структуре Центрального Комитета: на одном уровне — руководители, в чьих руках ключевые позиции власти; на другом — аппаратчики, пожизненно занимающие свои посты и являющиеся как бы адъютантами при руководителях, но имеющие репутацию слишком знающих, слишком образованных и практичных, чтобы считаться достаточно надежными для самых высоких постов. Три разных человека, имевших возможность близко наблюдать внутренние политические интриги, подчеркнули в разговоре со мной, что когда, например, имеется высокая вакансия, члены Политбюро обычно стараются найти подходящего кандидата с периферии, а не продвигать московских карьеристов, искушенных в интригах столичной жизни. В брежневский период в Политбюро был введен Динмухаммед Кунаев, партийный босс Казахстана (приятель Брежнева); секретарем ЦК по связям с зарубежными правящими коммунистическими партиями назначили Константина Катушева, извлеченного из Горького, где он был секретарем обкома; из Красноярска пригласили Владимира Долгих, который стал секретарем ЦК по отделу тяжелой промышленности; из Ростова был вызван Михаил Соломенцев, назначенный «премьер-министром» Российской Федерации.

Мне рассказывали, что между партийными технократами с их кандидатскими дипломами и руководителями отделов ЦК, пробившимися на верхние ступени партийной иерархии в качестве преданного протеже какого-нибудь могущественного партийного патрона, возникают отношения почти классовой ненависти. Один писатель рассказал мне о нескольких своих друзьях из ЦК, которые высмеивали руководителя своего отдела как политического неандертальца, грубого мужлана, издевались над его плебейской манерой носить под костюмом вязаный жилет или свитер вместо белой рубашки с галстуком, но при этом буквально лезли из кожи, чтобы как-то обратить на себя его благосклонное внимание. «Им приходится демонстрировать почтение, — сказал писатель. — Во власти этого человека решить, какое назначение они получат, смогут ли поехать на Запад, когда получат лучшую квартиру».

Партия насаждает этику инстинктивной преданности вышестоящим значительно интенсивнее, чем «уотергейтский» Белый дом при Ричарде Никсоне. Как объяснил мне один ученый, основываясь на личном опыте контактов с партийными кругами, «человек, имеющий собственное мнение, оказывается в затруднительном положении, так как суть игры состоит в понимании желаний начальства, а еще лучше — в предупреждении их.