В 1972 и 1973 гг. идея эмиграции завоевывала все больше сторонников, стремление уехать из России росло подобно снежному кому. Некоторые уезжали потому, что внезапно появилась возможность вырваться из этой страны. Немногие из тех, с кем я встречался, были действительно сионистами, объяснявшими, что они хотят жить со своим народом на своей настоящей родине. Однако для значительно большего числа евреев Израиль, казалось, не обладал такой могучей притягательной силой, и их отчужденность по отношению к советскому обществу была не больше, чем у представителей других этнических групп, которым тоже опротивел полицейский контроль, цензура, вечная нехватка товаров и прочие «прелести» повседневной советской жизни. Были и такие — правда, меньшинство, — которые считали, что в свободном мире их лично ждут радужные перспективы. Как я узнал впоследствии, для многих из таких людей суровая, пронизанная конкуренцией жизнь Запада оказалась мучительным переживанием, крушением всех их иллюзий.

Меня удивило, что лишь очень немногие из еврейских активистов рассказывали о проявлениях советского антисемитизма, объясняя свое решение эмигрировать. Дело, конечно, не в том, что антисемитизм недостаточно ощутимая составляющая русской действительности или что он не касался этих людей лично. Наоборот, каждый из них мог поведать о случаях, когда приходилось подвергаться оскорблениям, выслушивать унизительные замечания относительно евреев вообще. Ведь русские, как намекал Евгений Евтушенко в своей прославленной поэме «Бабий Яр», впитывают антисемитизм с молоком матери.

«Почитайте прессу, — говорил один еврей-лингвист. — Если русский украл, то он — вор, а если еврей, то он — еврей». Писательница Нина Воронель, родившаяся в Харькове, на Украине, с ужасом вспоминала, как ее соученица, узнав о национальности Нины, зловеще проговорила: «А ты, оказывается, еврейка!» «Выражение, с которым было произнесено это слово, — рассказывала Нина, — было такое, что я готова была провалиться сквозь землю. На следующий день девочка поведала об этом открытии всей школе. Всю мою жизнь, — продолжала Нина, — я стыдилась того, что имена моих родителей Абрам и Израилевна».

Публичный скандал, произошедший в последние годы, о котором московские евреи вспоминали особенно живо, был связан с Аркадием Райкиным — наиболее известным и популярным в Советском Союзе эстрадным актером. Во время его выступления на Украине кто-то из зала крикнул: «Жид!» Райкин прервал выступление и резко спросил: «Кто это сказал?» Ответом была немая тишина. «Кто это сказал, пусть поднимет руку», — настаивал Райкин. Никто не признался.