«Я человек без национальности в весьма националистической стране», — говорил Александр Гольдфарб, биолог, впоследствии уехавший в Израиль. При советской системе быть евреем и утверждать сдое еврейство значит вступить в противоречие с понятием лояльного советского гражданина. Именно в этом евреи чувствуют дискриминацию по сравнению с другими национальностями СССР.

Иностранцы, особенно американцы, часто не понимают, какое огромное значение имеет для советских людей этническая принадлежность. Спрашивая у советского гражданина о его национальности и слыша в ответ: «русский», «армянин», «узбек», «латыш», «украинец» или «еврей», американцы ошибочно воспринимают это как нечто эквивалентное их собственному обыкновению при знакомстве с новым человеком сообщать ему штат, в котором они родились. Им, в отличие от британцев, столетиями считающих себя шотландцами, валлийцами, ирландцами или англичанами, недоступно понимание того, что здесь идет речь о чем-то гораздо более глубоком. Национальность — это основная форма самоопределения человека, охватывающая язык, традиции, культуру, моральные ценности и историческое наследие. В сущности, движение за выезд явилось протестом еврейских активистов именно против отказа им в возможности проявления национальных чувств. В прошлом евреи возлагали большие надежды на революцию, в которой они играли значительную роль. В первые годы Советской власти наступил расцвет языка идиш. В 30-е годы в стране насчитывалось более 1200 еврейских школ и отделений в высших учебных заведениях, имелись еврейские газеты и театры. Некоторые евреи, например Лев Троцкий, занимали важные политические и государственные посты, обладая реальными полномочиями — не то, что нынешние высокопоставленные «показные» евреи. Сталинские чистки и ревностно культивировавшийся им в годы войны русский национализм пресекли этот взлет. С образованием государства Израиль в 1948 г. Сталин начал свою последнюю параноическую кампанию против «безродных космополитов», т. е. против евреев: писателей убивали, врачей подвергали гонениям, все следы еврейской культуры уничтожались. В области национальной еврейской культуры примерно такое же положение сохраняется и в настоящее время. Представители других национальностей также жалуются на то, что проводимая сверху постепенная русификация лишает их национальной культуры и исторического наследия, но эти другие национальности СССР имеют свою национальную территорию, свое «правительство», школы, национальные театры, литературные и другие культурные традиции. Евреи почти ничего этого не имеют. На еврейском языке выходит лишь одно периодическое издание, строго контролируемое властями, — ежемесячник «Советиш Геймланд» («Советская Родина») — и имеется одна крошечная, влачащая жалкое существование театральная труппа. В официально числящейся Еврейской автономной области — Биробиджане (в Восточной Сибири) — евреи составляют всего 18 % населения, и большинство советских евреев воспринимают ее как неуместный фарс. Именно накопленное годами чувство разочарования и безвыходности в этом национально-культурном вакууме послужило горючим материалом, на который упала искра израильской победы в Шестидневной войне 1967 г., вызвав бурную вспышку еврейского национализма. «После этой войны, — снова и снова повторяли мне, — мы стали гордиться тем, что мы евреи». Кроме того, поскольку многие евреи-интеллектуалы занимали видное положение в либеральных культурных и научных кругах и в диссидентском движении, именно они были особенно подавлены и ошеломлены советским вторжением в Чехословакию в 1968 г. Эта быстрота смены новых надежд острым отчаяниям также стимулировала стремление евреев к выезду.