— Старый я, — потеребил седину Рожков.

— Душа-то еще ничего. Начинал-то тут молодым. Теперь молодые тоже начинают...

И в самом деле, решил Рожков, не все же я сделал еще. Давно была у него мысль: ну вот он передовик, ордена, слава «начальника зарезки» (лучше него никто не умеет зарезать горизонты). Но это ж он. А как другие? Чем их сплотить? Только словом? Мало. Рублем? По сегодняшнему времени тоже мало. Но если собраться вместе и, так сказать, силою обстоятельств поставить каждого в такое положение, чтоб он почувствовал, что все в конечном счете зависит и от него... Вот тогда-то он и высказал мысль об укрупненном коллективе. А как раз шел монтаж новых экскаваторов, в том числе того, на котором предстояло работать Рожкову. Секретарь парткома Юрий Иванович Вершинин, человек дальновидный, упреждал:

— Никитич, многие будут говорить: вот, мол, создали Рожкову условия, распатронили экипажи.

Рожков ответил:

— А мне из старых опытных экскаваторщиков никого не надо, ребят давайте молодых, кто захочет работать на один наряд.

И они начали. Год назад. Разговоры были разные:

— Еще бы, экскаваторы-то новенькие!

— Это-то так, но машинисты, помощники кто? Опыта маловато...

— И потом: одно дело — за себя греби да бросай, а ежели другой простаивает?

— За него значит...

— А свой карман он того... поближе.

— Не пойдет у них это дело! Попробуют мужики и разбредутся.

Было по-разному...

Семенов вон, отличный специалист по заоткоске, работящий мужик, добросовестный, честный, признался:

— Я за вами, ребята, не угонюсь.

И ушел на другой участок. Стал вместо него Яков Гемель машинистом.

* * *