Валаки полагал, что в тюрьме Синг-Синг он в безопасности, но вскоре обнаружил, что влияние клана Морелло – Терранова в 1920-х годах простиралось гораздо дальше, чем четвертью века ранее, когда тюремный срок уберег Джузеппе ди Приемо от гнева Морелло.

Как-то после этого я занимался уборкой в спальном помещении… Другой парень, который помогал мне прибираться, по имени Анджело, был в туалете. В какой-то момент в дверь постучали, и парень по имени Пит Лятемпа сказал, что хочет забрать что-то из-под кровати. Мне и в голову ничего не пришло! Я знал этого Лятемпу, но у нас с ним не было ничего общего, поэтому я впустил его и занялся своими делами со шваброй.

Внезапно я почувствовал жгучую боль – так, пожалуй, точнее всего будет выразиться – под левой рукой. Я оглянулся и увидел этого Лятемпу с ножом в руке. В это время Анджело вышел из туалета и стоял, глядя на меня выпученными глазами… Я сунул руку под мышку, куда он указывал, и почувствовал, будто она вошла прямо в меня. Потом я увидел кровь. Можете мне поверить, она была повсюду. Тогда я, естественно, пошел на Лятемпу, а он начал кричать, как сильно я порезан, надеясь, что я позабуду про него и стану беспокоиться о себе. Но я продолжал наступать, и когда я его поймал, дал ему пару раз по роже. Он был меньше меня, и я убил бы его голыми руками, но к тому времени мои колени уже ослабели.

Меня спасло то, что лазарет был этажом выше спальных помещений. Когда меня закончили зашивать, у меня было тридцать восемь швов на груди и спине. У меня до сих пор остался шрам.

После этого Терранова оставил Валаки. Для многих представителей сицилийского преступного мира его неспособность расправиться с Валаки отнюдь не явилась сюрпризом. Чиро боялись – история его семьи, его прибыльные рэкеты и его положение союзника Массериа означали, что он обладал и властью, и авторитетом, – но Король артишоков не снискал того уважения, которым пользовались его покойные братья. Для некоторых дерзких мафиози он фактически стал комической фигурой, человеком, все действия которого были обречены обернуться не чем иным, как обидным фарсом.

Криминальная карьера Чиро достигла своей низшей точки 8 декабря 1929 года, когда он посетил официальный обед в Бронксе, устроенный в честь Альберта Витале, известного судьи, у которого были друзья по обе стороны криминальной баррикады. В тот вечер в ресторане присутствовали несколько видных нью-йоркских политиков, несколько других гангстеров и по меньшей мере один полицейский.

В разгар шумного вечера веселье было прервано появлением вооруженных людей, которые ворвались в зал и принялись грабить собравшихся в нем почетных гостей. Политики лишились своих бумажников, но более важным оказалось то, что у полицейского отняли револьвер. О потере пришлось сообщить, и тогда о ней узнала пресса. Витале осуждали за его связи с преступным миром, несчастного полицейского – за то, что он не сопротивлялся. В кругах Мафии же считалось, что самым растерянным из гостей был Король артишоков. Будучи втянутым в скандал с Витале, Терранова привлек к себе много нежелательного внимания. Он дал газетам повод раскопать старые истории об итальянской преступности в целом и об артишоковом рэкете в частности. Пусть непреднамеренно, но он оказал влияние на ведение бизнеса.