Единственным качеством, которого не хватало Массериа, был талант к дипломатии. Чувство такта и готовность к компромиссу (заключавшаяся в том, чтобы ставить доступные цели и принимать какой-либо иной исход, кроме безоговорочной капитуляции) издавна ценились в Мафии. Отсутствие же гибкости у Массериа превзошло оное даже у д’Акуилы, и его авторитарная агрессивность вскоре оказалась роковой слабостью. Похоже, он упивался прозвищем «Босс Джо» – как сразу заметил Бонанно, страстное рвение, с которым он принял это имя, говорило о многом.

Сицилиец до кончиков пальцев, традиционалист, романтик и лжец даже в том, что касалось его самого, Бонанно твердо придерживался представления об идеальном боссе как о великодушном отце, чья работа заключалась в том, чтобы опекать членов своей семьи. Массериа не был таким отцом. По словам Бонанно, его английское прозвище…

…было символичным. Оглядываясь назад, можно сказать, что оно отражало те незаметные изменения, которые уже происходили с нашей традицией в Америке. Титул «босс» представлял собой результат извращения титула «отец». К сожалению, в Америке более популярным стал «босс». Эти термины не являются взаимозаменяемыми… «Босс» обозначает отношения между хозяином и его слугами или работниками. Повсеместное использование слова «босс» в значении «отец» стало одним из ранних признаков того, что в Америке в отношениях между лидером и его последователями стало больше от бизнеса, чем от родственных связей. Слово «босс» представляло новую реальность.

Самым большим грехом Босса Джо, по крайней мере в том, что касалось его товарищей-мафиози, была попытка расширить власть босса боссов. Отрывочные свидетельства позволяют предположить, что во времена главенства Джузеппе Морелло босс играл роль в первую очередь советника и миротворца. Д’Акуила был гораздо более авторитарным, но Массериа пошел еще дальше, захватив как можно бо́льшую власть и потребовав от пяти семей Нью-Йорка большего, чем простое повиновение. Стало ясно, что Босс Джо стремился получить долю во всех рэкетах города. В феврале 1930 года, по прошествии полутора лет с начала своего правления, он почувствовал себя достаточно сильным, чтобы заставить Тома Реину уступить ему долю в прибыльном ледовом рэкете в Бронксе. Когда Реина оказал сопротивление, он был убит. Возможно, в результате этого события последующие попытки захватить существенную долю одежного рэкета на Манхэттене не встретили большого сопротивления. Вскоре босс боссов начал выдвигать требования к семьям аж из Чикаго и Детройта – вольность, на которую, насколько известно, не замахивался ни один нью-йоркский мафиозо. Неудивительно, что жесткие попытки Массериа заполучить власть вели вначале к протестам, затем к скрытому противостоянию и, наконец, к откровенному насилию в беспрецедентных масштабах.