(7)
Чем ближе к центру Земли, то есть к Джудекке... тем быстрее внутреннее молекулярное движение, образующее массу. Заметки М. к Inf. XXXII, 73 и следующим, см. гл. VIII основного текста.
Чем ближе к центру Земли, то есть к Джудекке... тем быстрее внутреннее молекулярное движение, образующее массу
(Мысль принадлежит Б. Н. Бугаеву). Б. Н. Бугаев — Андрей Белый, один из первых (если не первый) слушатель «Разговора», непосредственно во время работы над ним в Коктебеле. См. Летопись 2019. С. 407–409. Эти сведения восходят к воспоминаниям Н. Я. Мандельштам и к комментируемой ссылке на А. Белого в тексте «Разговора...», все сведения, восходящие к самому А. Белому, показывают, скорее, что он тяготился общением с М. и избегал его. Вероятно, обе стороны преувеличивают.
(Мысль принадлежит Б. Н. Бугаеву)
(8)
Словарные круги Данта насквозь варваризованы... Какой-то избыток фонетической энергии... как будто он не только говорит, но и ест и пьет, то подражая домашним животным... то крику пытаемых на дыбе, то голосу женщин-плакальщиц, то лепету двухлетнего ребенка. Этот набросок относится как к звуковой стороне стиха (ср. выше «славянскую какофонию» и анализ XXXII песни «Ада» в гл. VIII основного текста), так и к примерам описания звучащей речи (ее интонации, членораздельности и др.) в «Комедии». Ср., напр.: плачущий голос Андромахи в вопросе старого Кавальканти (см. примечания к гл. II основного текста); детская заумь в гл. I основного текста. «Крик пытаемых на дыбе» менее ясное обозначение, оно может, в частности, относиться к мычанию сицилийского быка в Inf. XXVII, 7–12 (см. примечания к гл. II основного текста) и к тому «нераздельному рыку» — confuso suon (XXVII, 5), точнее: ‘смешанный, нечленораздельный звук’ грешника, запертого в пламени (который и спровоцировал сравнение с быком). Этим же определением (anima confusa) Данте характеризует душу царя Немврода, строителя Вавилонской башни (Inf. XXXI, 74), который после разделения языков говорит на языке, понятном только ему одному (XXXI, 78). О дантовской трактовке Вавилонского смешения языков (confusio linguarum) и о языке поэтов, которых Данте наделяет божественным даром «различения языков» (ср. о чуде Пятидесятницы в примечаниях к гл. XI основного текста), см.: 124, с. 46–52.
Словарные круги Данта насквозь варваризованы... Какой-то избыток фонетической энергии... как будто он не только говорит, но и ест и пьет, то подражая домашним животным... то крику пытаемых на дыбе, то голосу женщин-плакальщиц, то лепету двухлетнего ребенка