Пора взглянуть на сам замок.

Монс наслаждается своей ролью гида, и он на самом деле хорош в этом качестве! Он проводит для нас краткий исторический ликбез, а затем подводит к яме размерами 3,5×2 метра, которая напоминает братскую могилу. Оказывается, она носит остроумное название «ямы для обезглавливания». В одном её углу лежит проржавевшая цепь, которой приковывали узников на ночь, потому что, как мы узнаём, к проведению судов Кэмпбеллы подходили с размахом. Судебные разбирательства были неизменно краткими и не оканчивались добром для ответчика, особенно если фамилия его была МакГрегор.

Подсудимых отправляли на «Судный Холм» в густо-облесённой местности поодаль от замка, где лэрд восседал на вершине и вершил суд, а к нему вели вырезанные на холме ступени, вымощенные грубо обработанными каменными плитами. Быть может, на этом самом месте заседал и Чёрный Дункан, и я готов поспорить, что одет он был в чёрное. Сэм взбирается по ступенькам как горный козёл, а я поднимаюсь по ним с осторожностью, чтобы получить свой приговор.

И здесь я должен сделать паузу, чтобы подчеркнуть, что замок Финлариг – и впрямь то место, что вселяет ужас. И не только из-за бронетранспортёра или гиганта-шотландца с лапищами как у медведя-кадьяка, и даже не из-за нервирующей привычки Монса то и дело ухмыляться с заговорщическим видом. Само это место ощущается «зловеще». Я не из тех, кто склонен драматизировать [Сэм. Ха-ха!], или верит в призраки или дома с привидениями, но в Финлариге и впрямь есть нечто мрачное.

Я взбираюсь по изношенным каменным ступеням и думаю обо всех тех, кто (буквально) прошёл здесь до меня. Не полноценный суд – только вынесение приговора. Если вы были простым человеком, и вас признавали виновным, вас тотчас же вешали. Если же благородным – то получали приглашение провести ночь в оковах в яме для обезглавливания, а наутро вашу головушку благородно сносили с плеч. [Сэм. Отличный выбор слов![149]]. Ну, или, более вероятно, – следующим вечером, во время мероприятия со строгим дресс-кодом: исключительно чёрного, как и сам Дункан, цвета[150]. И они развлекались бы едой и напитками в банкетном зале с видом на яму для обезглавливания, а затем выходили бы на улицу – развеяться в небольшом послеобеденном развлечении, наблюдая за тем, как отлетают головы узников. А затем были бы ещё танцы и закуски – просто потрясающий вечер.

Деревья, на которых вешали приговорённых, наконец были срублены когда-то в XII веке. И, судя по объёмам повешений, на той ветке дерева должно было остаться изрядное углубление от верёвки. И, пока мы с Сэмом позволяем этим мрачным размышлениям заполонить наши мысли, Дункан теперь усиленно налегает на волынку, наполняя лес горестным звучанием, проникнутым дурными предзнаменованиями. Я не могу удержаться от размышлений о том, а собирается ли Монс вообще выпустить нас отсюда. И, если на то пошло, Венди что-то уже давно нигде не видно!..