По-видимому, стойкий интерес к оккультизму у Казати не был вызван просто тягой к развлечениям и она действительно верила в особое могущество разного рода провидцев и магов. Однако, судя по рассказам некоторых ее знакомых, иногда ей просто нравились легкомысленные шутки в подобном роде. По-видимому, она пользовалась услугами целого ряда оккультистов, и те иногда обеспечивали ей и ее гостям послеобеденное развлечение. Танцовщица Айседора Дункан вспоминала, что как-то раз одну такую «волшебницу» позвали на римскую виллу маркизы: «Она явилась в высокой остроконечной шляпе и в ведьмовском плаще и принялась гадать нам на картах»[1834]. В обществе д’ Аннунцио Казати посещала множество спиритических сеансов и оккультных вечеринок — собраний, на которых, по-видимому, довольно часто серьезное уживалось с шутливым[1835]. Возможно, более серьезными были попытки маркизы (опять-таки в компании д’ Аннунцио) вызвать духов древних воинов, погребенных в древнеримском некрополе вдоль Аппиевой дороги. Этот обряд они совершили в полночь 20 июня 1915 года[1836]. Как написано у Райерсона и Яккарино, «вполне возможно, им просто нравилась слегка пугающая атмосфера, какая возникала во время игр во все таинственное и загадочное»[1837]. Поскольку не сохранилось никаких документов, которые свидетельствовали бы о мыслях самой Казати, нельзя исключить и того, что за всеми этими обрядами скрывались и более искренние и «подлинные» чувства. Как отмечал Филипп Жюллиан, Казати называла себя «волшебницей»[1838]. Ее современники тоже считали ее человеком, «знакомым со всякой магией, некромантией и прочей ворожбой, какая процветала в конце века»[1839]. Если все это было лишь игрой, то игравшая вкладывала в нее необычайно много сил и стараний. В самом выборе домашнего декора можно увидеть дополнительное подтверждение ее преданности (неважно даже, всерьез или в шутку) сумрачным колдовским ритуалам.
Казати редко задерживалась надолго на одном месте: она жила поочередно в Риме, Венеции, на Капри, в Париже и Лондоне. Повсюду она меняла по своему вкусу интерьер дома, где поселялась: обставляла его в декадентском стиле и заполоняла множеством диковинных предметов. Полы она обычно застилала тигровыми и леопардовыми шкурами, а в числе прочих выставленных напоказ странных штук был рог единорога (вернее, то, что за него выдавалось). На Капри маркиза снимала виллу Сан-Микеле, выстроенную шведским придворным врачом Акселем Мунте. К его немалому огорчению, Казати, храня верность собственным привычкам, повсюду развесила золотые занавески, тяжелые черные бархатные шторы и разложила звериные шкуры. Только два предмета изначального декора виллы она оставила в неприкосновенности: огромный бюст Медузы и египетского гранитного сфинкса. В одной из комнат она поместила свой магический инвентарь, в том числе книги в переплетах якобы из человечьей кожи с торчавшими из нее настоящими волосами. На одной из стен был начертан эзотерический девиз: