«Берлинер моргенпост» сообщила, что «следы крови, несомненно, принадлежат убитой девочке». Человеческая кровь на корзине, принадлежавшей Йоханне Либетрут, – для миллионов человек вина Теодора Бергера была этим доказана.

12 декабря 1904 г. Бергер, по-прежнему отрицавший свою вину, предстал перед берлинским судом присяжных. Для толпы, собравшейся в туманное утро около здания суда, приговор был очевиден, как, впрочем, и для самих присяжных. Защитник Бергера, впоследствии известный берлинский адвокат Бан, осознавал эпохальное значение метода Уленгута. Он предпринял все, чтобы поколебать уверенность общественности в достоверности исследования. Бан напомнил присяжным, что еще в 1902 г. ученый Краттер сомневался в методе Уленгута. Напрасно старался адвокат – никаких сомнений ни у кого уже не было. Он процитировал берлинского судебного врача Штрауха, который не упускал случая указать на то обстоятельство, что по методу Уленгута нет возможности отличить кровь человека от крови обезьяны. Штраух, большой оригинал, попытался сосчитать обезьян, проживавших в Европе, кроме «скал Гибралтара», чьи следы крови теоретически могли бы быть действительно перепутаны со следами человеческой крови. В случае с Бергером это выглядело полным фарсом. В конце концов Бан потребовал, чтобы Август фон Вассерман, которого Уленгут на считаные дни опередил со своим открытием, был вызван в качестве эксперта. Бан рассчитывал, что Вассерман от досады опровергнет метод конкурента и поставит под сомнение хотя бы действия доктора Шульца. Но Вассерман, скромный и незаметный сын баварского банкира, был слишком порядочным и благородным человеком, чтобы поддаться мелким ничтожным эмоциям там, где речь идет о науке. Он лишь подтвердил, что исследование было проведено тщательно и добросовестно.

23 декабря 1904 г., за день до Рождества, Теодору Бергеру предоставили последнее слово. Смертельно бледный, он торжественно произнес слова, которые прозвучали как святотатство: «Я так же неповинен, как Христос, когда он стоял перед фарисеями и Пилат сказал: ‟На этом человеке нет вины”».

Присяжные признали Теодора Бергера виновным в убийстве Люси Берлин. Суд приговорил его к пятнадцати годам каторги.

6

6

Сорок пять лет спустя, летом 1950 г., один французский журналист и криминалист, который в молодости присутствовал на процессе Теодора Бергера, изучил это дело до мелочей и лично знал Ванновски, писал: «Вспоминая то туманное декабрьское утро, я должен признаться, что у меня не было ни малейшего сомнения в виновности субъекта на скамье подсудимых. Он убил Люси Берлин. Находка корзины замкнула круг, а обнаружение на ней человеческой крови окончательно сковало это кольцо. Сейчас, когда исследование следов крови стало неотъемлемой частью криминалистики, трудно представить ажиотаж, вызванный в 1904 г. открытием Уленгута. Это открытие дало импульс развитию криминалистической и судебной серологии, которая с тех пор является главной практической частью исследований крови. С серологии началось возведение всего здания ‟крововедения”, каким мы знаем его сегодня, а начиналось все с дела об убийстве Люси Берлин. А все-таки с тех пор я часто вспоминал адвоката Бана и думал, отчего он тогда не встал и не крикнул присяжным: ‟Господа присяжные! Пусть даже доказано, что кровь на корзине – человеческая, но разве это доказывает, что это кровь именно Люси Берлин? Неужели все в этом зале совершенно в этом уверены? Существует ли хотя бы малейшее доказательство того, что эта кровь отличается от крови миллионов других человек, которые так или иначе могли бы соприкасаться с корзиной? Вы все, конечно, пребываете теперь под влиянием, несомненно, поразительного нового умения судебных медиков и криминалистов находить человеческую кровь даже по самым крошечным ее следам. Однако мы забываем, что обнаружение следа человеческой крови не доказывает, что это кровь именно того самого, конкретного человека, и пока доказать это невозможно. Никто из ученых и криминалистов на земле не в состоянии доказать, что кровь на этой корзине – это кровь именно Люси Берлин!” Я уверен, что это воззвание тогда не изменило бы приговора Теодору Бергеру. Его все равно признали бы виновным. Слишком много он успел нагрешить. Однако справедливости ради следовало бы адвокату высказаться в таком духе. Но как любое человеческое изобретение криминалистика не могла продвинуться сразу на два шага вперед. В декабре 1904 г. умели отличать только кровь человека от крови животного, и впереди был следующий шаг – способность определять, кому именно из людей принадлежит данный образец крови. Тогда это казалось бредовой идеей, и никто не подозревал, что основа для ее воплощения была уже заложена в 1901 г., когда Уленгут создал свой метод».