Иные, может быть, усомнятся в исторической достоверности предания, повествующего, что на киевских горах был первозванный апостол, но думаю, что он в любом случае здесь был, по крайней мере духом своим, привлеченный православными молитвами. У Бога все живы, и отошедшие к Нему святые так же участвуют в истории, как и во время своего земного бытия.

Вот мы поднялись к Андреевскому храму, довольно, впрочем, позднему, построенному уже при императрице Елизавете. Он такой изящно-воздушный, бело-голубой, с нарядной позолотой, что невольно скажешь: "Здесь воссияла благодать Божия", как это и предрекал св. ап. Андрей.

Благодать обильно оросила эту гору во время крещения Руси. Равноапостольный князь Владимир воздвиг здесь церковь во имя Пресвятой Богородицы, прозванную Десятинной, потому что князь жертвовал на содержание храма десятую часть своих доходов. "Десятинная Богородица" до наших дней не выстояла, но археологи раскопали ее фундаменты, и ныне как бы план церкви выложен на земле красным гранитом. Можно стоять, словно в храме, и молиться лицом к алтарю, одновременно пребывая среди ошеломляющего, пронизанного солнечным светом простора, под куполом высокого неба, где звучали молитвы святого всехвального апостола и святого равноапостольного князя.

Недалеко от фундамента Десятинной церкви на камне высечены перефразированные слова преподобного Нестора Летописца, одного из Киево-Печерских иноков: "Отсюда пошла русская земля".

***

И вот мы уже в Киево-Печерской лавре – колыбели русского монашества, которое зародилось в толще другой киевской горы, в рукотворных пещерах, где первые наши иноки молились за Русь новоначальную. С горящей свечей в руках спускаюсь под землю узким сводчатым коридором, где и двоим трудно разойтись. В нишах по бокам подземных ходов стоят гробы с мощами святых угодников печерских. Убранные в парчу, святые мощи покоятся под стеклянными рамами, вписанными в контур гробов.

На Руси нет места, где покоились бы столько святых мощей – их десятки, в одинаковых домовинах, под похожими иконами и неугасимыми лампадами, которые только и освещают пещеры вместе со свечами в руках богомольцев. Медленно в таинственном полумраке продвигаясь по извилистым коридорам пещер, прикладываемся к мощам, время от времени заходим в маленькие кельи, где покоятся двое или трое преподобных. Кельи эти настолько малы, что, кажется, даже упокоившимся угодникам здесь тесно. Тишина в пещерах царит воистину гробовая, и всем существом ощущаешь, что мы – под землей. Вместе с темнотой, тишиной и теснотой нас уже окутывает влажный землистый холод, особенно ощутимый после жаркого и солнечного южнорусского дня.