– Смиренный твой батюшка.

– Да… Он шесть лет уже монашествует. За пять лет ни разу дома не был, потом дали ему на месяц отпуск, а он через несколько дней вернулся. Говорит, встретили дома хорошо, а только в миру долго выдерживать теперь уже не могу…

Этот незатейливый, но такой глубокий разговор послушников освободил меня от последних сомнений, и теперь я уже был уверен – жива Оптина. Здесь не просто возобновлен действующий монастырь. Оптина пустынь воистину воскресла, потому что есть в ней такие вот молодые батюшки, хочется верить, что будущие старцы, у которых, как знать, не будет ли еще Россия рыдать на груди.

***

На следующий день я снова встал в 5 утра вместе с грохотом гаек в жестянке (они ли это были – опять не видел). Зашел в собор, попрощался с преподобным Амбросием. На выходе встретил послушника, который устраивал меня на ночлег. Он, так же тепло улыбаясь, сказал: "Братик уезжает? Сохрани вас Господь в пути". Казалось, что сама Оптина попрощалась со мной его устами.

Пошел в Козельск теперь уже не берегом, а по асфальту от главных ворот, над которыми крупными буквами полукругом было написано просто и невзыскательно: "Оптина пустынь". Покидал я монастырь с опустошенно-перегруженной душой. Впечатлений было много, но они лежали во мне беспорядочной грудой, а в таком виде мало стоили. Потом, спустя значительное время, я постепенно начал понимать: всем тем, что я видел и слышал, Оптина действительно ответила мне на большинство личных вопросов. Святая пустынь и ныне окормляет тех, кто на самом деле этого хочет. Сама, как живая. Пока восходят в духовный возраст ныне еще юные будущие богомудрые старцы.

1995 г.

Подземное Небо

Бог не есть Бог мертвых, но живых.

Мф 22, 32.

От Почтовой станции Киевского метро, которая рядом с речным вокзалом, мы поднимаемся на гору, покрытую редколесьем, под ногами – пожухлая прошлогодняя трава, сквозь которую местами пробивается свежая апрельская зелень. Гора опоясана каменными лестницами, к услугам восходящих – вагончики фуникулера, но мы поднимаемся без пути, по живой земле. Несколько раз приходилось, задыхаясь от крутизны склона, прислоняться к теплым стволам деревьев. Сами по себе, словно бы помимо воли, раздавались в душе слова молитвы: "Пресвятая Богородица, спаси нас и сохрани, святый апостоле Андрее, моли Бога о нас".

Так ли поднимался на эту гору святой апостол Андрей Первозванный? Наверное, он, человек сильный, не делал вынужденных передышек, а шел так же по живой земле, хотя с тех пор без малого две тысячи раз наступала осень, опавшие листья утучняли землю, и апостольские следы ушли в толщу горы, оставшись в ней навеки.