Обер-мастер Ежов, высокий и хмурый человек, проживший большую жизнь, молча показывает нам свое доменное хозяйство. Он ходит, заложив руки в карманы короткой куртки, отдает приказания ровным голосом, медленно приближается к глазкам, чтобы определить время созревания плавки.

Ежов — из старой рабочей гвардии доменщиков, и скажи ему завтра, что придется ему уйти отсюда и не кружиться больше вокруг этой печи, он захиреет от тоски.

Он коротко отвечает на наши вопросы. Собственно говоря, и отвечать нечего, его хозяйство перед глазами, и он показывает его нам, как показывают взрослого сына, который ответит на все вопросы сам.

Одна забота беспокоит сердце старого обер-мастера:

— Работаем плохо... все с колес.

Программа увеличивается, а транспорт остается тот же. Все, что идет для загрузки домны, должно подвозиться в достаточном количестве и вовремя. Домна простаивать не может. Она вечно горит. Задача пашийских доменщиков — найти и разработать близлежащие сырьевые ресурсы. «Красная шапочка», доставляемая из Надеждинска, хороша, но далека, надо найти бокситовые руды ближе, чтобы дотянуться до них щупальцами своей узкоколейки, надо избежать страшного слова «перевалка». Известняк, идущий на флюсы, уже найден вблизи завода. Его берут из пашийского каменного гребешка. К гребешку проведена железнодорожная ветка.

Уголь (домны работают на древесном угле) выжигается тут же из бревен дремучих горных лесов, окруживших Пашию. Скоро будет и своя руда.

Мы смотрим, как загружают колошник. В большую круглую яму — вершину домны — вагонетками, плывущими на подвеске по кругу, вываливают древесный уголь, руду, металлическую стружку и флюсы. На жаровне горят угли. Перед каждой очередной закладкой пожилая женщина-загрузчица зачерпывает лопатой горящие угли и бросает вниз, чтобы поджечь скопившиеся газы, вредно влияющие на качество чугуна. Блестят тросы, скрипят блочные колеса; день и ночь, не останавливаясь ни на одну минуту, от бункеров к колошнику плывут и плывут вагонетки.

А внизу ходит обер-мастер Ежов, прикладывается к глазку фурмы и не то глазом, не то сердцем определяет, когда нужно отдать молчаливую команду горновым, когда первый удар лома должен вонзиться в устье летки. Обер-мастер чутьем понимает удачу или неудачу плавки, опыт его жизни помогает ему читать неуловимые оттенки цветов огненного хаоса.

Я снова, как и на Теплой горе, зачарованно смотрю на выползающий из летки первый расплавленный металл. Извиваясь медленно и лениво, словно степной желтобрюх, виляет он туда и сюда в поисках более удобного пути и, наконец, ныряет в гнездо отстойника. Крутится тело змеи, а голова, упавшая в ямку, тычется в стенки и, не найдя выхода, стремительно растет. Шлак пузырится, вспыхивают острые голубые огоньки. Теперь это уже не смирный и ленивый желтобрюх, теперь это дракон, готовый к прыжку.