В лекциях о литературном мастерстве Замятин рассказывает, как достичь такого сотворчества. В частности, можно обрывать фразы таким образом, чтобы читатель мог «с успехом» заканчивать их самостоятельно, – в «Мы» огромное количество подобных опущенных концовок. То же касается и более масштабных составляющих произведения, таких как сюжетные линии: Замятин отмечает, насколько часто в современной литературе опускается развязка, хотя едва ли читатель может легко угадать исход сражения между Мефи и Единым Государством, бушующего в конце романа. Еще один сходный прием – «ложный вывод»: как объясняет Замятин, автор подводит свою логическую конструкцию к выводу, но вывод делает «ложный». Вы «тем самым заставляете читателя с большей энергией сделать правильный вывод, запечатлеваете этот вывод в читателе как бы после некоторого спора, а такие выводы – всегда прочнее» [Замятин 2003–2011,5: 351–352]. Наблюдения Замятина применимы практически ко всем аспектам романа, особенно к неубедительному появлению Д-503 как абсолютно целостной личности. И. Чичери-Ронай рассматривает эти приемы как примеры «провокативной сатиры», которая побуждает или «соблазняет» читателя «вчитать» в текст компоненты, которые в нем прямо не проявляются, такие как эротизм, первобытность и другие страсти. Таким образом, Д-503 частично сотворен по образу и подобию самого читателя [Csicsery-Ronay 1988: 241].

То, что Д-503 сумел создать собственный образ так, что мы можем увидеть в нем достаточно полную проекцию его сознания, правдоподобное представление психики, – колоссальное достижение, равноценное достижениям величайших писателей мира, будь то авторы романов или дневников. Таким образом он выполняет центральную для любого произведения искусства роль: во-первых, вызывает интерес, и, во-вторых, пробуждает сочувствие читателя – поскольку эффект самопроекции Д-503 таков, что она стимулирует нашу биологическую потребность в единении с собратьями, – и, наконец, остается в памяти. Кроме того, рукопись служит средством психотерапии, так как помогает ее создателю приблизиться к идеалу психологического здоровья, психической функции, которую олицетворяет творец художественного произведения. Опыт Д-503 не полностью укладывается в теорию Замятина. Он никогда не изучал ни писательскую технику, ни историю литературы, которые его создатель объявлял необходимыми для романиста. По всей видимости, у Д-503 врожденный талант, выражаясь словами Замятина, «какая-то органическая способность» [Замятин 2003–2011, 5: 320]. О том же говорит умение Д-503 создавать полифоническую прозаическую структуру большой художественной ценности без сознательных усилий или особой нужды в переписывании, без которого, по мнению Замятина, обойтись нельзя [Там же: 326; Замятин 2004: 197]. На протяжении всего дневника, даже присягая в верности Единому Государству, Д-503 добивается «крайнего сгущения мыслей» и «огромной художественной экономии», умения выразить как можно больше смыслов всего несколькими словами [Замятин 2003–2011, 5: 319, 347], – в этом Замятин видел важнейшее свойство творческой работы. Творчество Д-503 – это символ собственного труда Замятина как его идеала и цели; в конце концов, литературный триумф Д-503 – это также триумф его создателя.