Социалистическая реконструкция, очевидно, не стерла много-укладности, которую идеологи рассматривали как определяющую черту НЭПа. Колхозные рынки, основу которых составляли хозяйства отдельных крестьян и, во все большей степени, коллективизированные личные крестьянские участки и скот, сохранили то, что Б. Кербле называл «традиционным обликом крестьянских рынков» [Kerblay 1968:131][462]. Готовность властей принять крестьянскую торговлю в качестве компонента социалистической торговли основывалась на убеждении в том, что «традиционный облик» первой можно вытеснить обновленным, социалистическим обликом, отмеченным преобладанием обобществленных хозяйств, предлагающим много продуктов питания по низким ценам и имеющим сходство с «культурной советской торговлей». Этими целями определялась политика центральной власти по отношению к рынку уже в 1932 году, однако на время голода они в рабочем порядке были свернуты в пользу мер по временному закрытию рынков, «административных мероприятий» и стандартного репертуара методов Советского государства по перемещению продовольствия от рынка к органам снабжения[463].

«Культурная торговля» на базарах имела мало общих черт с изобилием «Гастронома № 1». В лучшем случае она предполагала наличие ряда услуг для крестьян-торговцев, а на самом элементарном уровне «культурные» рынки обеспечивали уборку мусора в конце каждого дня. Предсказуемо, что рынки в большинстве городов не дотягивали даже до этих стандартов, и на протяжении довоенного периода торговые чиновники сожалели об их «некультурном» состоянии. С 1932 по 1934 год в этих жалобах отмечалась сохраняющаяся роль частных перекупщиков и независимых крестьян, которые часто охотнее соблюдали санитарные нормы, чем прошедшие коллективизацию крестьяне и колхозы[464]. К 1935 году в дискуссиях представителей власти о крестьянской торговле «перекупщикам» и «частным торговцам» уже не уделялось столь значительного внимания, но проблемы соблюдения санитарных норм оставались частью повестки. На совещаниях, посвященных колхозным рынкам, проводившихся в Наркомате внутренней торговли, какой-нибудь депутат мог похвастаться «белоснежными передниками» и порядком на своих рынках, но большинство выражали стыд по поводу плохого оборудования, недостаточной уборки мусора и (особенно это касалось рынков в малых городах) уличной грязи по щиколотку (рис. 7). Даже Арбатский рынок в Москве, где «совершают покупки дипломаты», страдал от недостатка низовой культурности. Из-за нехватки железа крестьянские ларьки не имели крыш от дождя и снега, и даже в ноябре 1936 года один иностранец описывал «замерзших, оборванных, полуголодных мужчин и женщин» на Арбатском рынке, которые «целый день сидели на каменном полу, стараясь продать мясо в грязных мешках»[465].