Аналогично экономические власти надеялись увеличить пропорциональную роль обобществленного сельского хозяйства. Им не удалось достичь этой цели во многом потому, что колхозы предпочитали распределять товарные излишки среди своих членов либо в виде зарплат за трудодни, либо в форме скидок на покупку товаров [Whitman 1956: 388–389; Островский 1967: 57–61]. Согласно опубликованным источникам, на колхозы приходилось примерно 10 % общих рыночных продаж в 1935 году и 16 % в 1937 году; при этом в одном неопубликованном докладе утверждается, что колхозы ввели регулярные поставки только в 1939 году. В том году в Ленинграде был зафиксирован один из самых высоких показателей участия колхозов в торговле – 5 % продаж. В Москве этот показатель колебался в пределах 2–4 % в месяц. В Горьком, Сталино и многих других городах сообщалось, что колхозы торгуют не более чем «периодически» [Whitman 1956: 388; Kerblay 1968: 145][476]. В общем, в период до Второй мировой войны «колхозный» компонент «колхозной торговли» бросался в глаза главным образом именно своим отсутствием.

Торговые инспекторы объясняли нежелание колхозов торговать на рынках нехваткой стационарных палаток или ларьков либо, если они были, высокими арендными ценами. В плане по улучшению инфраструктуры на рынках конца 1930-х годов важное место занимало строительство новых ларьков. К несчастью, за исключением Москвы и нескольких других городских центров, этот план регулярно оставался невыполненным[477]. Тем временем нездоровый политический климат того периода начал отражаться в объяснениях, данных по поводу нарушений санитарных норм и других недоработок в управлении базарами. В апреле 1938 года рыночная администрация Наркомата внутренней торговли провела обследование 80 республиканских и областных столиц, в рамках которого было обнаружено, что 40 % рынков в этих городах не вымощены, в 50 % не хватает гигиенических станций для проверки молока, мяса (или и того и другого вместе), а также что в 50 % не хватает средств для ночного охлаждения и хранения продуктов. Обнаружив все эти нарушения, чиновники перестали пытаться винить дефицит и другие обезличенные факторы и объясняли проблемы действиями вредителей:

Вредители, орудовавшие в органах торговли, умышленно старались сокращать места под торговлю колхозов и колхозников, создавая условия, при которых колхознику приходилось ожидать очереди к месту торговли, торговать с земли. <…>…а вредители из финансовых органов всячески задерживали средства рынков в течение бюджетного года, а потом списывали их в доход местного бюджета (Ярославская, Омская, Челябинская об., Армянская ССР, Красноярский край и др.); вредители из органов земледелия и здравоохранения тормозили расширение сети мясо– и молочноконтрольных станций, умышленно создавали очереди к контрольным станциям, заставляя колхозника по суткам и больше ожидать в очередях проверки продуктов[478].