Случай Симкина особенно ярко иллюстрирует, как раскованно могли действовать представители корпоративной культуры в годы войны. В период, когда функции снабжения вновь перешли к работодателям и учреждениям, собственническая психология заявила о себе с новой силой. Участились нарушения – во многом потому, что железнодорожников приходилось подкупать, чтобы провезти дополнительный багаж, проехать в грузовом вагоне со своими товарами или, как в случае с Симкиным, прицепить дополнительный вагон[556]. Подобными нарушениями дело не ограничивалось. В Днепропетровске Симкину позволили оставить грузовой вагон на территории одного из филиалов его завода, в то время как директор ОРСа возил Симкина, чтобы тот мог обменять на продовольствие привезенные фонарики, одежду, обувь, белье, тазы, ведра, пищевую соду, игрушки и ленточки. Благодаря этому тот смог получить в соседних деревнях овощи, пшеницу, сушеные бобы и семена подсолнечника, а в обмен на услугу Симкин передал своему сообщнику некоторые из товаров для продажи в ларьках. Кроме того, он приобрел два рояля – один для себя, второй для своего начальника, что, вероятно, его и погубило. На допросе в милиции Симкин объяснил содержание своего грузового вагона, сославшись на «децентрализованные заготовки». Они действительно входили в его обязанности, однако в том, как он их осуществлял, органы милиции тут же выявили целую серию уголовных преступлений, и, несмотря на хвалебную характеристику Симкина со стороны директора завода, тот был приговорен к лишению свободы за нарушение правил торговли[557].

Раскованная корпоративная культура военного времени оказала влияние на деятельность торговых представителей: как минимум в нескольких случаях их поездки носили более дерзкий характер в выборе пункта назначения, масштаба, или по обоим этим параметрам. В Рязанской области большинство заметных случаев, произошедших в 1944–1945 годах, связаны с Е. Г. Брагиным, который использовал формы заявок, украденные из местного текстильного кооператива, чтобы отправлять грузы с платками в свой родной город. К моменту, когда Брагин был арестован, он уже припрятал 130 000 рублей, полученных благодаря реализованным за три месяца заказам, и к тому времени он уже платил половине своих родственников за помощь в продаже товаров[558]. В документах центрального правительства перечислен ряд других примеров: жена и свояченица одного чиновника по снабжению из Сталино, обеспечившего их проездными разрешениями на покупку двух тысяч тетрадей и комплектов школьной формы, которые те затем выгодно продали на местном базаре; женщина, которая заключила сделку с пограничником, чтобы ездить через границу в Румынию за тканью и другими товарами[559]. Совершаемые в таком масштабе поездки ставили под угрозу консенсус военного времени: объяснить их личными трудностями людей было сложно, когда прибыли настолько превышали покрытие основных потребностей.