В 1930-е годы Выгодский был штатным сотрудником журнала «Звезда» и часто писал про переводы с языков национальных меньшинств СССР. Он планировал выпустить отдельный номер, посвященный еврейской литературе. Выгодский настаивал на том, что в рамках концепции советской литературы нужно сделать упор на разнообразие языков. Советская поэзия, писал Выгодский, состоит не только из произведений русских писателей, к ней относится и творчество тех, кто пишет, в частности, на русском, армянском, грузинском и идише [Выгодский 1934]. Выгодский развивал идею многоголосия, использовал понятие литературного «гибрида» и особо отметил украинского поэта И. Ю. Кулика за использование «негритянско-украинского гибрида» в стихотворении «Черная эпопея» [Выгодский 1934:165]. Бабель, Гехт, Каверин и Сельвинский тоже использовали в своем творчестве литературные гибриды, сочетая идиш и русский и создавая языковое пространства на их стыке¹¹. По словам современника Выгодского Бахтина, гибридная конструкция – это единое высказывание, включающее в себя два стиля, языка и две системы верований. Гибридные высказывания децентрализуют язык, поскольку тянут в сторону, противоположную объединяющей силе[260]^[261]. Политика перевода в тот период делала особый упор на объединяющую русоцентрическую и соцреалистическую литературу. С учетом этих обстоятельств слова Выгодского в защиту использования гибридов приобретают особое значение. В них отражено то, что Л. Венути называет «переводческой этикой различий» – практикой, предполагающей уважительное отношение к иноязычности переводимого произведения и внедрение некоторой странности в язык перевода [Venuti 1998: 81–87].

Мандельштаму, как и Выгодскому, не нравились обезличенность и бесцветность русских переводов его времени. «Сколько-нибудь внимательный читатель, – писал Мандельштам, – заметит, что в русских переводах почти все иностранные писатели – от Анатоля Франса до последнего бульварщика – говорят одним и тем же суконным языком» [Мандельштам 1979:283]. Переводчики, по сути, «соединяют мозг массового советского читателя с творческой продукцией Запада и Востока», однако, по мнению Мандельштама, соединяют халтурно. У самого поэта вышли серьезные разногласия относительно переводов, которые он выполнил для издательства «Земля и фабрика». «Земля и фабрика» забыла указать в книге имена А. Г. Горнфельда и В. Н. Корякина, двух переводчиков романа Ш. де Костера «Тиль Уленшпигель» – создалось впечатление, что единственным автором перевода является Мандельштам, который его только редактировал. Горнфельд и Д. И. Заславский обвинили Мандельштама в плагиате; в 1929–1930 годах он откликнулся яростной отповедью в адрес Горнфельда, – в статье, получившей известность как «Четвертая проза».