– Присяжные вынесли вердикт? – вопросил судья Шук.

– Да, ваша честь, – торжественно ответил старшина присяжных.

Римус прикусил дужку своих черепаховых очков. Он побледнел, а лицо стало абсолютно бесстрастным.

– Передайте ваш вердикт секретарю суда, – приказал Шук.

Старшина протянул запечатанный конверт секретарю, который решительно надорвал его и развернул вложенный листок. Публика подалась вперед.

– Мы, жюри присяжных по представленному нам делу, считаем подсудимого невиновным в убийстве, в котором он обвиняется, исключительно по причине его невменяемости.

Мгновение тишины, а затем хаос, крики, свист и гром аплодисментов. Приставы, надрываясь, орали: “Тихо! Тихо!” Толпа ринулась к Римусу, протягивая руки, словно стремясь урвать кусочек его дурной репутации, влекомые его гротескным неуловимым очарованием. Он встал, пошатываясь, как будто, услышав вердикт – хотя именно такой формулировки и жаждал, – оказался в глубине души раздосадован.

– Вот оно, американское правосудие, – выдавил Римус.

Приставы окружили его и, ухватив за руки, повели сквозь бурлящую толпу.

– Благодарю вас, благодарю! – крикнул Римус через плечо. Поклонники ринулись следом. Рождественская елка Ромолы опрокинулась и свалилась на пол.

– Сядьте на место, сядьте! – Приставы и шерифы расчищали путь.

Когда Римус уже выходил в коридор, над всем этим шумным переполохом разнесся его странный, похожий на причитанье смех:

– Ха, ха, ха, хе, хе, хе.

Ха, ха, ха, хе, хе, хе.

Ха, ха, ха, хе, хе, хе.

Голос Римуса, взлетевший до самой высокой октавы, едва не срывался в истерику. Пять сотен почитателей в коридоре – большинство из них женщины – взяли его в тесное кольцо, выкрикивая поздравления прямо в ухо, и вот уже звучит целый хор: “Невиновен – ура! Невиновен – ура!” Римус разрыдался, зычный разнузданный вой сопровождался потоком слез. “Не виновен – ура!” Речевка просочилась и в зал суда. Судья Шук закрылся в своем кабинете. Зрители бросились было к Элстону, второму лакомому кусочку после Римуса. Хорошенькая юная девица, вынырнув прямо перед ним, без предупреждения набросилась на адвоката с поцелуями. “Понятия не имею, кто это такая”, – признался позже Элстон. К нему подскочила сестра Римуса Анна Райерсон и, тряся его руку, повторяла: “Слава богу!” Оставшийся незамеченным Тафт выскользнул из зала и скрылся в своем кабинете наверху. Когда репортеры все же отыскали его, он назвал вердикт “величайшей юридической ошибкой”.

Уильям Говард Тафт-старший срочно поделился новостью с младшим братом Горацием.

“Итак, то, чего мы ожидали, все же произошло в случае с Римусом, – написал он, отчаянно переживая за своего сына. – Бедный мальчик, он сражался изо всех сил, такая борьба может сломить чей угодно дух. Сейчас он попытается упечь Римуса в сумасшедший дом и, надеюсь, сумеет добиться этого, хотя при таком бредовом безобразии ни в чем нельзя быть уверенным”.