О том, что это Тим.

Тот, кто должен его оберегать. Тот, с кем он разделил свое личное пространство в Стоун-хаусе. Кому доверил самые интимные секреты. Немой психолог, охранник, соратник, друг. Тим.

Кто еще мог справиться с Мак-Фениксом, избив его до полусмерти? Выманить ложной запиской от моего имени, а затем подстеречь и попытаться ввести наркотик, о котором знал наверняка? Кому еще без вопросов открыла бы дверь Анна? Кого полицейские считали своим коллегой? Кто, наконец, привел нас к телу Курта и подкинул нож?! Тогда в темноте коридора нас было трое. Я, Слайт – и Тим Питерс!

Чем дольше я размышлял над этим, тем четче проступал на картине преступления неприметный образ немого охранника. Тем сильнее я пугался за лорда.

Один на один с убийцей, в уединенном пространстве Стоун-хауса, отрезанный от цивилизации, он был обречен.

Впрочем, оставался крохотный шанс. Ведь дорсетскому маньяку не нужна была жизнь Мак-Феникса, нет! Только свобода. Тим надеялся запереть его в психушке и жить в свое удовольствие в Стоун-хаусе, в тишине и спокойствии, наедине со своими розами и книгами. Без приводимых Куртом истеричных баб и парней, помыкавших Питерсом как слугой.

И пока его цели таковы, жизни Курта ничего не угрожает.

Впрочем…

Больница действительно хорошо прочищает мозги. Сидишь себе и от нечего делать думаешь, думаешь… Только там, за решеткой палаты строго содержания, я смог, наконец, связать воедино разрозненные факты.

Странный укороченный номер. Рассказ Мериен. Нелогичный холл Стоун-хауса. Двойные книжные полки. Штыковой нож из коллекции. Тюрьма. Готовящие ужин гробовщики… Изгородь эта чертова, полностью перекрывшая дальнее наблюдение за Стоун-хаусом! Полиция сосредоточилась на Мак-Фениксе, а нужно было следить за Тимом, всего-то и нужно было знать, дома он или нет!

Я боялся озвучить свои догадки, но уже тогда я понял, с кем имею дело. Я понял, что Мак-Феникс сам в ловушке, и в паутине блестящего паучка Габи притаился еще один паук, темный, страшный. Безжалостная Черная Вдова.

А потом…

Бледный Йорк, вопреки своему решению, положил передо мной газету.

– Я не знаю, как ты оценишь эту новость, Джеймс. Но полагаю, что ты должен быть в курсе. Постарайся отнестись к этому, как к высшей каре, я верю, ты его любил… Джеймс, ты что? Тише, спокойнее, Патерсон! Господи, да ни слова здесь нет о твоем Мак-Фениксе! Читай!

В полуобморочном состоянии я выдрал из его рук газету, но статья, обведенная черным, действительно была не о Курте. В скупых, подобающих случаю выражениях там сообщали о смерти профессора Диксона от сердечного приступа.