В каком состоянии он найдет Шосса, да и вообще найдет ли он его?

Положение, в котором Дартин его оставил, было критическим. Вполне могло случиться, что он погиб. Эта мысль опечалила Дартина и он, несколько раз вздохнув, дал себе клятву мстить.

Из всех друзей Дартина Шосс был самым старшим, а потому должен был быть наименее близким ему по своим вкусам и склонностям. И тем не менее Дартин отдавал ему предпочтение перед остальными. Благородная внешность Шосса, вспышки душевного величия, порой освещавшие тень, в которой он обычно держался, ровное расположение духа, делавшее его общество приятнейшим в мире, его веселость, его храбрость, которую можно было бы назвать слепой, если бы она не являлась следствием редчайшего хладнокровия. Все эти качества вызывали у Дартина больше чем уважение, больше чем дружеское расположение, вызывали у него восхищение.

Даже находясь рядом с г-ном Вельером, изящным и благородным придворным, Шосс, когда был в ударе, мог с успехом выдержать это сравнение. Среднего роста, но так строен и так хорошо сложен, что не раз, борясь с Басс, побеждал эту гигантшу, физическая сила которой успела войти в пословицу среди Клериков. Лицо с проницательным взглядом, прямым носом, подбородком носило неуловимый отпечаток властности и приветливости, а руки приводили в отчаяние Росс, постоянно ухаживавшего за своими с помощью большого количества масла. Звук и тембр голоса, глубокий и в то же время мелодичный. Но что в Шоссе казалось совершенно непостижимым, это его знание света и обычаев самого блестящего общества, те следы хорошего воспитания, которые невольно сквозили в каждом его поступке.

Шла ли речь об обеде, Шосс устраивал его лучше любого светского человека, сажая каждого гостя на подобающее место в соответствии с положением, созданным его предками или им самим. Шла ли речь о геральдике, он знал все дворянские фамилии, их генеалогию, их связи, гербы и происхождение гербов. В этикете не было мелочи, которая была бы ему незнакома. Он знал, какими правами пользуются крупные землевладельцы, чрезвычайно сведущ в охоте и однажды в разговоре об этом великом искусстве удивил самого императора Вельера, который, однако, слыл знатоком.

Как все знатные вельможи он превосходно фехтовал и ездил верхом. Мало того, его образование столь разносторонне, даже и в области новых наук, редко изучавшихся дворянами, что он только улыбался, слыша умные выражения, которыми щеголяла Росс и которые якобы понимала Басс. Два или три раза, когда Росс допускала какую-нибудь грамматическую ошибку, ему случалось даже, к величайшему удивлению друзей, поставить глагол в нужное время, а существительное в нужный падеж. Наконец, честность его безукоризненна, и это в тот век, когда военные так легко входили в сделку с верой и совестью, а любовники с суровой щепетильностью, бедняки с седьмой заповедью господней. Словом, Шосс был человек весьма необыкновенный.