– Ну, как сказать? – задумался старик. – Освобождение от налога и ярлык на землю да на вольную торговлю тоже кое-кого привлекают. Синай уже нашел и трактирщика, и хозяина постоялого двора. Егерское зимовье будем строить в урочище, как раз недалеко от той медвежьей берлоги, в которой ты отлеживался. Будут егеря, появятся пастухи. Или тэйские, или снокские, как договоримся. Да и хозяйство Капаллы думаем выводить из приюта наружу. Скотный двор так уж точно. Опять же тракт же идет мимо Белой Тени, правда, караваны на нем пока не столь часты, а так будет дозор, значит, и Рэмхайнская пустошь отпугивать народ перестанет. Это такое дело, камешек мал, а когда их много, глянь – вот тебе и башня. К тому же Приют наш ведь надолго. Скоро новые воспитанники начнут прибывать. Гантанас, кстати, думает, что с моего домишки тоже деревенька может начаться. Монетку-то надо зарабатывать. Лекарей обучать из разных королевств, чародеев, которые вроде вас всех, но возрастом не вышли. Или, скорее, перегнули с возрастом-то. А там, может, мытарь ярлычный прибьется, станет разрешения на колдовство выдавать, со всеми ограничениями, конечно, и без обдираловки. Жизнь тут должна ключом бить, парень. Хочешь, чтобы смерть отступила, жизнью занимайся.

– А вы не боитесь, – Тис сглотнул вставшую комком в горле боль, – что там, где много людей, там легче укрыться врагу?

– А нам без разницы, – рассмеялся Тид. – Может и легче, а может и труднее. Когда добрый человек милостыню подает, он же монеты горстью бросает, а не отсчитывает их по чешуйке. Так ты поможешь мне? Одному несподручно мерную веревку держать.

– Когда выходим? – спросил Тис, опуская ноги на пол.

– Полчаса тебе хватит, чтобы облегчиться да поесть? – довольно крякнул Тид. – Еду с собой не бери, Хила уже приготовила все, и я даже лошадок своих оседлал. Только меч не забудь, да куртку на плечи накинь. Лето в горах обманчиво, и враг и в самом деле может не спать. Крепости-то пока нет. Все лишь в планах…

Стол в трапезной оказался уже накрыт. Правда, Хила не перекинулась с Тисом даже словом, молча поставила перед ним кубок с ягодным отваром и ушла куда-то. Точно так же ни слова ему не сказали Домхан и Купан, которые стояли на воротах. Разве что кот, урчащий над миской тут же, мяукнул что-то приветственное. Купан, как обычно вырезавший что-то из деревянной плашки, молча потянул за цепь, поднял решетку и махнул рукой, иди мол. И Тис пошел.

Едва он ступил на дорогу, ведущую через Козлиную пропасть, как тут же подумал, что странно это, что четыре предела действуют только на вход. С другой стороны, может быть, они запоминают, каким человек выходит из стен крепости, чтобы при возвращении сверить его же с вышедшим и либо принять без испытаний в объятия, либо прожарить его всеми возможными пытками так, чтобы он осыпался пеплом на полпути?