Ратибор погрузился в мрачные размышления. И немудрено, ведь пейзажи вокруг этому способствовали. Сплошные степи с редкими хилыми деревцами, трава по-осеннему побуревшая. Вдалеке кружили смерчи, неистовые, сметающие всё на своём пути, но вращающие в разы медленнее настоящих. Небо заволокло тучами, отчего, впрочем, темнее не стало. Слышались раскаты грома, били молнии.

Вскоре по обеим сторонам дороги возникли столбы. Выкрашенные в чёрный со скобами у верхушки. К скобам полагалось крепить цепь, заканчивающуюся ошейником. Позорные столбы.

– Гнетущее зрелище, князь, – вздохнула богиня.

– Владычица, что это значит? Почему это место такое?

– Я же говорила, что каждый освоился по-своему. Тур решил принять это место как наказание.

– Наказание за что? – спросил Ратибор, памятуя, что боги не ведают о гибели Бриславии.

– Тур винит себя за нашу смерть. Вбил себе в голову, что отныне должен мучиться вечно.

Зела с тоской окинула взглядом степь, где смерч вырвал дерево из земли. Оно закружилось в тёмном вихре среди валунов и кирпичей. В смерче можно было разглядеть куски зданий. Фрагменты небольшие, но достаточные, чтобы разглядеть архитектуру Бриславии.

– Если бы не Мокона, – продолжила богиня. – Тур бы совсем сдал. Мачеха помогает ему сохранить толику самообладания.

Впереди показалось здание. Громадное и мрачное, мрачнее всего, что Ратибор видел вокруг. По мере приближения всё лучше удавалось разглядеть серые брёвна, тяжёлую кровлю и узкие окна. Это был терем, больше похожий на тюрьму.

Перед теремом был разбит пруд – крошечное пятно жизни среди ветреной пустоши. Водоём окружала зелёная поросль, ряска и кувшинки украшали водоём, плескалась рыба. Посреди пруда дрейфовала лодка. На банке восседала Мокона.

Сарафан и блуза богини горели алым, золотым и багровым. На шее висело роскошное ожерелье с лунницей, к налобной ленте крепились височные кольца. Богиня с ног до головы была обёрнута в драгоценности, но так, что и наряды, и украшения смотрелись к месту. Знаменитая коса Моконы спускалась до пояса и делала оборот вокруг талии.

Сидя в лодке, богиня смотрела вверх, где тучи расступились, а на открывшемся куске неба двигались звёзды. Причудливые созвездия меняли формы, складываясь то в неведомые тексты, то в нотные записи, то в абстрактные символы. Подчиняясь воле Моконы, звёзды ползали по небосводу дрессированными муравьями.

– Приветствую, матушка, – холодно проронила Зела.

– Приветствую, Зела, – ответила взаимностью Мокона.

Прежде чем принять гостей, богиня ещё поработала со звёздами, сложив несколько изображений. Но, не добившись результата, Мокона закрыла тучами прореху и силой воли направила лодку к суше. Стоило борту удариться о берег, как богиня сошла с достоинством и царственностью. Осанка и выражение лица Моконы говорили о том, что супруга Тура не потерпит простоты общения, принятого у других богов. Ратибор поспешил низко поклониться.