– Скоро, – отозвался Парк. – Может, минут десять.

– Начинайте погрузку. Приготовьтесь к движению, – скомандовал Коннер майору.

* * *

Оторвавшись после поцелуя, Дезмонд замер в неуверенности насчет дальнейших действий и собственных желаний. Эйвери ждать не стала. Она приподняла голову и поцеловала его взасос, плотно обхватив руками, притянув к себе с неожиданной силой. Эта сила как бы передалась ему, словно часть Эйвери перетекла в его собственное тело, разбудив в нем дремавший много лет голод.

Он ответил на поцелуй, Эйвери схватила его еще крепче и перевернула на спину, оказавшись сверху. Она с улыбкой посмотрела на него сверху вниз, пригладила его потные волосы, приблизила свое лицо к его лицу, чуть не задевая свисающим набок «хвостиком».

Дезмонд подождал, пока ее губы окажутся совсем рядом, и, оттолкнувшись от жесткого пола, повалил Эйвери на спину. Он прижал ее бедром, взял ее ладони в свои, пришпилил их к полу. Из-за пота руки соскользнули, и он чиркнул кожей по полу, вскрикнув, как угодившее в капкан животное.

Дезмонд начал медленно, потом все быстрее целовать Эйвери. Он ослабил хватку, и она, высвободив правую ногу и упершись ей в пол, снова перевернула Дезмонда в прежнее положение. Во всех кабаках и забегаловках Техаса и Луизианы ему не попадалась женщина такой физической силы и в такой идеальной форме. Он был в восторге.

Эйвери оторвала губы и выпрямилась, оседлав распростертое тело. Схватившись за спортивный лифчик одной рукой, она стащила его через голову. Потом задрала футболку на Дезмонде и потерлась о его грудь своей влажной от пота кожей. А потом сдернула с себя шорты. Дезмонд сделал то же самое, и его разум полностью отключился.

* * *

Они лежали на жестком полу, пока не остыли капельки горячего пота на коже. «Не раскается ли она?» – подумал Дезмонд. Все произошло так быстро, словно они шли по пещере да вдруг полетели в штольню, отчаянно вцепившись друг в друга, не ведая чем кончится падение. Теперь они достигли дна, куда их сбросил любовный акт, и смотрели вверх, а не друг на друга, раздумывая, как вернуться на прежнее место и можно ли туда вернуться вообще.

Раскаивался ли он сам, Дезмонд не знал. Он приготовился ощутить раскаяние, но оно не приходило – наоборот, он впервые за долгое время чувствовал себя довольным. Дезмонд решил забросить удочку:

– О чем думаешь?

Эйвери улыбнулась:

– О том, что мой наряд на Хеллоуин оказался пророческим.

Дезмонд перевернулся на бок и посмотрел на девушку.

– Я – олицетворение «позорной дороги». Явилась на междусобойчик в доме, который смахивает на штаб студземлячества, все пошло наперекосяк, меня трахнули, а теперь предстоит возвращаться к машине с растрепанными волосами, в жутком виде.