— Трошку? А мы с тобой его так побили, так побили! — она сама засмеялась своей шутке.

— Да, нет! — память всё никак не отпускала.

— Дядю Колю? — предположила Лерка. — Всё равно я здесь больше никого не знаю.

— А Шена? — уличил я её во лжи.

— БА-а-а! — Лерка картинно испугавшись, закрыла рот руками. — Бедная девочка!

Я сел за стол и выругался. Пошёл в свою комнату и повесил там сюртук, а то Лерка опять нудеть начнёт. Вернулся за стол, налил себе чашку настойки. Лерка подставила свою. Ей тоже налил.

— Ну, ты! Вестник смерти! Чай сегодня будет?

— Да. Я сказал Глаше.

— Знаешь, — флегматично произнесла напарница по приключениям. — А ты оказался прав: запивать кексики наливкой — это мещанство! Кстати, а кексиков-то у них как раз и не было, от слова ВАЩЬПЕ! Может они их здесь не едят? Как ты думаешь? Может им Коран не разрешает? А?

— Коран запрещает вино пить и свинину есть. — Напомнил ей про основные запреты ислама. Ну, про те, которые про еду…

— Да-да-да! Точно! Вино и свинина. Да-а-а… А ведь настоящие, классические, так сказать, кексы, они же непременно в портвейне замачиваются… И начинка! Сало с беконом! Нет-нет-нет! Такое никак нельзя есть! Никак!

Я смотрел на неё и не понимал, она что, уже налакалась что ли?! Вроде бы бутылка не так сильно и опустела. Раньше её так не развозило. Да и наливка не сказать, чтобы уж очень крепкая. Градусов двадцать, ну, двадцать пять, даже не тридцать…

— Ле-ера-а… — Зову её как будто издалека. — Ле-ера, Лер! Может тебе уже хватит? А?

Она смотрит на меня стеклянными глазами, а потом радостно взвизгивает:

— ЧЁ? Повёлся? — потом её улыбка гаснет и, совсем уже невесёлым голосом она произносит: — Прикололась я так. Чё? Не смешно?

— Да уж! — соглашаюсь я, голосом человека, над которым прикололись таким вот образом. — Обхохочешься.

Она откидывает голову назад и говорит куда-то в потолок:

— Саня! Мне так хреново!