Через год дядя Костя повесился — это долго скрывали от меня — он устал слушать резонные объяснения, почему его изобретения не годятся и что ему надо учиться. Он ушел из жизни, устав проигрывать, оставив без средств к существованию жену и четверых детей.

РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА — 1904 — 1905 гг. за господство в Северо-Восточном Китае и в Корее. Начата Японией нападением на Порт-Артур и Чемульпо.

ГАОЛЯН — однолетнее травянистое растение рода сорго, сем. злаковых. Крупа, мука, сено, силос, плетеные изделия.

Первые свои воспоминания Мария Пальчинская относила к самому раннему детству, было ей тогда не больше трех лет, но запомнилось все: и одноэтажный дом с двумя колоннами у входа и мансардой, жиденький сад с беседкой в дальнем углу, с дорожками, обсаженными сиренью, прудом, над которым склонились три ветлы и на берегу которого всегда лежала рассохшаяся лодка с повисшей уключиной. Помнился кучер Трофим с пегой мосластой лошаденкой, экипаж — разболтанная четырехколесная пролетка с сиденьями, вытертыми до блеска. Летними вечерами Трофим подъезжал к дому, экипаж, заскрипев и охнув, останавливался, отец с матерью усаживали в него Марию с братом, сами садились по бокам. Трофим шлепал вожжами, издавал какой-то сосущий губной звук, лошадь трогалась с места и неторопливо выволакивала экипаж вокруг дома через задний двор на дорогу, а там улицей, мимо крытых соломой хат к околице, где стояло нелепое сооружение вроде шлагбаума, запиравшее въезд в Балочное.

Трофим слезал с сиденья, шел к этому сооружению и останавливался, готовый принять участие в однажды придуманной игре. Мария поднималась и, протянув к нему маленькую ручку, изо всех слабых сил протяжно, с восторгом кричала:

— Вороты!

Трофим снимал с петли горизонтальное, провисшее посередине тонкое бревно, оно под тяжестью груза, прикрепленного на другом его конце, приподнималось; возвращался в экипаж, и пролетка выкатывалась на пыльную дорогу. Та шла с небольшим подъемом и скоро выбегала к подножию огромного кургана. Неохватное, чернеющее, слабо освещенное заходящим солнцем пространство лежало вокруг. Там, где дорога, перевалив самую высокую точку, начинала соскальзывать вниз, пролетка останавливалась. Трофим бросал вожжи, лошадь, опустив голову, начинала щипать траву. Отец с матерью, ссадив детей, выходили на обочину. Впереди в темнеющем небе полосами лежали темные со светлыми прожилками облака. Тусклое малиновое солнце медленно опускалось в них, прорезало один ряд, второй и, наконец, прикасалось своим нижним краем к горизонту. Отец взволнованно говорил: «Смотрите, дети, запомните это чудо на всю жизнь!» — а мать каждый раз забирала в ладони и сжимала детские ручки. Солнце начинало плющиться, багроветь и, наконец, разделялось на две соединенные тонкой перевязкой части. Мать тихо вскрикивала. Части солнца быстро опускались за окоем, а на том месте, где только что был огонь, еще дрожало некоторое время яркое, светлое зарево. Потом и оно начинало гаснуть, подкрашенные снизу облака понемногу темнели и сливались с землей и небом, лошадь переставала щипать траву и, привычно подняв голову, ждала: наступало время возвращаться.