Мария Гавриловна сполоснула из кувшина над синим эмалированным, стоящим в углу на табуретке тазом лицо и руки и вышла в коридор попросить, чтобы принесли в номер завтрак. Коридор был темный, с окном в дальнем конце, освещенный посередине желтой, низко прибитой к стене керосиновой лампой.

Растоптанной ковровой дорожкой дошла до лестницы, на зов ее снизу поднялся коридорный в черном сюртуке и красной косоворотке, выслушав, кивнул.

Попив чаю с калачом и сахаром, Мария Гавриловна вышла на улицу, спросила, где здесь уездная управа, и, отыскав ее невдалеке от базара, вошла через широкий, с двумя низкими, пузатыми, облупленными колоннами, подъезд внутрь.

— Вы к кому, барышня? — спросил ее старый, толстый, с одышкой, краснолицый швейцар. — Земского нет. Придется обождать. Сюда, пожалуйста.

Она прошла в грязную, с потертыми одноцветными и темными обоями комнату для просителей и остановилась около деревянной блестящей лавки. Окно было тусклым, с засиженным стеклом, пол, недавно покрашенный казенной красною краской, но уже побитый, а у дверей даже истертый. Мария Гавриловна села на скамью и стала читать журнал.

Вошел средних лет, с нечистым, пятнами лицом, офицер, узнав, что начальника нет, недовольно пожал плечами, заметив Марию Гавриловну, постоял некоторое время, словно в нерешительности — не заговорить ли? Что сказать не нашел и, оглянувшись на нее еще раз, покинул комнату.

Земский начальник пришел скоро, но за ним в комнату ввалилась и целая толпа посетителей, поджидавших на улице. Говоря на ходу: «Со всеми, со всеми разберемся. Ждать, ждать надо. Видите, вас сколько!» — он прошел в свою дверь, следом за ним туда же пробежал секретарь. Стали вызывать. Мария Гавриловна долго не догадывалась сказать секретарю, кто она такая и что тоже ждет, и потому раньше ее прошло человек десять, по большей части мужиков, судя по их возгласам жаловавшихся на нечестную раскладку повинностей и на обманы при расчетах за работы, выполненные на помещичьих землях.

Когда же сказала секретарю, то вскоре была приглашена. В кабинете земского начальника стоял огромный старый стол, два таких же больших и старых шкафа, через приоткрытые их дверцы виднелись переплетенные в коленкор дела. Сам начальник сидел на высоком, с прямой спинкой стуле, смертельно уже устал и хотя спросил вежливо, что испрашивает посетительница, но тут же безразлично отвел глаза. Мария Гавриловна, торопясь и путаясь (она не привыкла ни к присутственным местам, ни к казенным разговорам), сказала, что для открытия задуманной ими с братом школы в Балочном нужны деньги, и протянула приготовленный лист с прошением.