Поэтому пока корабль дрожал и ревел, мчась по высохшим долинам Гималазии вне поля зрения орудий Дворца, Люкориф смотрел на свои нижние конечности. Удлиненные пальцы правой ноги неудобно скрючились в сабатоне – на ней уже не было пятки – там рос палец, обращенный назад и увенчанный когтем.

Легионер больше не мог отрицать очевидное – его правая ступня превратилась в подобие птичьей лапы.

Впрочем, не отставала и левая, и сабатоны, сделанные для человеческих ног, стали для Люкорифа источником дискомфорта. Он порой задавался вопросом – а можно ли найти оружейника, готового сделать ему новые элементы доспеха, более подходящие для нынешней анатомии? Позднее же легионер спросил себя о другом – а была ли в этом нужда? Недавно на его правом сабатоне появилась вмятина в керамите, которая не поддавалась полировке. Сколько бы воин не заливал и не шлифовал ее, она становилась лишь глубже. Доспехи были горячими, словно бы механизмы лихорадило, и они претерпевали изменения, более соответствующие новой анатомии своего владельца.

Легионер осмотрел трясущийся отсек экипажа: он был не одинок в своей перемене. На первый взгляд Рапторы выглядели как и все Повелители Ночи, если не приглядеться внимательнее…

Шлема некоторых воинов были переделаны по подобию птичьих голов. Вследствие личных предпочтений их доспехи уже давно не были похожи на силовую броню остальной части Легиона, но изменения, которые скрывал под собой керамит, говорили сами за себя. Когда Астартес шли по земле, некоторые из них двигались неуклюже, а их шаги были черезчур похожи на прыжки птиц. Другие же страдали от странных подергиваний, более подобающих пернатым, и сгорбленных поз, словно прыжковые ранцы были сложенными крыльями, а не реактивными двигателями…

Люкориф жил ради полета – они все жили лишь ради этого. Быть Раптором для воина было важнее, чем быть Повелителем Ночи.

Он вновь посмотрел на свои конечности. Как же их воспримут его товарищи? Воин думал о том, как полезны для него будут когти, которые позволят ему быстро хвататься и держаться во время полетов, в отличии от человеческих ног…

Двигатели завыли. «Громовой Ястреб» стремительно взмыл вверх. Внезапно небо вокруг наполнилось грохотом взрывов и звоном шрапнели, когда корабль попал под огонь. Луч тяжелого лазера прошил передний люк, пронзив трех братьев Люкорифа.

Их трупы так и остались болтаться в ограничителях.

Еще один удар последовал мгновением позже, разбив левый двигатель. Поврежденный мотор закашлялся, и корабль начал терять высоту.

Индикаторы готовности переключились с красного на зеленый, делая тусклый внутренний отсек, заполненный дымом, что поднимался от мертвых, более освещенным. Внезапно упала поврежденная передняя рампа, и усилившаяся тяга еще сильнее приблизила корабль к моменту уничтожения. Кормовой люк, впрочем, сохранил управление, и вслед за ним широко раскрылись боковые проемы.