Однако довольно скоро стало ясно, что мечтам не суждено сбыться. Шоррен шагал слишком быстро, и Крус постепенно начал отставать. Сначала он упрямо спешил вслед за взрослым, выбиваясь из сил, но из гордости и упрямства стискивал зубы и не спешил звать на помощь. Он не маленький мальчик и не маменькин сынок, чтобы плакать по такой ерунде. Он — настоящий путешественник, который готов мужественно переносить лишения! Он докажет, что достоин стать спутником Шоррену!

Но, мало-помалу, по мере того, как спина Шоррена исчезала за деревьями, гордость уступила место страху. Крус побежал, изо всех сил перебирая ногами. Ему казалось, что он вот-вот догонит друга, и в этот момент нога запнулась обо что-то. Мальчик плашмя шлепнулся на землю, ободрав ладони и коленки.

От боли слезы хлынули из глаз, и Крус расплакался, сидя на земле. Он рыдал сразу обо всем — о том, что болит содранная кожа, что рядом нет мамы, которая промоет раны, подует, поцелует и все заживет. О том, что он все-таки слишком мал и слаб для долгого перехода, и Шоррен ушел, не дождавшись и даже ни разу не обернувшись. И о том, что ему на самом деле очень страшно одному в глухом лесу.

Однако слезы имеют свойство заканчиваться. Крус все-таки был необычным мальчиком и сам не подозревал, насколько сильно отличается от сверстников, выросших в городах. Он ничего не знал о том, как играть в видеоигры и как выходить в инфранет. Он не знал счета до ста и не умел писать буквы, но он точно знал, как читать следы и что по тени от солнца можно определить направление, куда надо идти. А также мог принимать вполне взрослые решения, на которые не способны его «цивилизованные» и «образованные» ровесники, окруженные заботой и опекой взрослых.

Крус решил идти домой.

Конечно, он мог бы отправиться по следам Шоррена и попытаться догнать его чуть позже, скажем, на привале, но уже не так был уверен в своих силах. Кроме того, боль от ссадин напомнила о маме. Как она была ему нужна сейчас! Как он мог подумать о том, чтобы ее бросить? А ведь есть еще и сестренки! Младшая совсем глупая плакса, но Идора уже начинает чего-то понимать и разговаривает. А еще с нею можно играть, хотя и недолго, в куличики и догонялки. Маме и Шоррен нравился тоже, хотя и не так, как дядя Рой. И она, наверное, немного любила Круса, а в том, что сам Крус любил маму, сомнений не возникало. Значит, она будет сильно переживать, и если он вернется, она обрадуется. А если скажет, что и не собирался далеко уходить, то, может быть, даже не накажет.

Успокоив этими мыслями свою совесть, Крус посидел еще немного, пережидая, пока перестанут ныть коленки, потом с трудом поднялся на ноги и заковылял в обратном направлении.