— Уводите, — махнул рукой Гурий. — Живо-живо! Времени в обрез! А мне еще надо столько переделать…

Гурий торопился не зря. Буквально несколько минут назад ему передали сообщение о том, что поймали еще один абордажный бот. Он отбился от основного роя и, подстреленный, ушел в сторону от основной массы. Уже понимая, что вернуться не сможет — топлива оставалось на самом донышке и не хватило бы даже на посадку — бот передал сигнал бедствия. И лишь то, что поблизости шныряли добровольные помощники из зрителей Метеоритных Гонок, позволило одному из таких любителей новых впечатлений не просто поймать сигнал, но и взять бот на буксир, дабы затем доставить на ближайшую станцию. Внутри оказалась не группа пиратов, а один-единственный человек, находящийся на предпоследней стадии декомпрессии и переохлаждения. Поскольку жизненные показатели тела были в пределах нижней нормы, его поместили в регенванну. А пока он приходил в себя, вспомнили об ориентировке, разосланной всем судам. На правом предплечье у рыжего парня действительно нашли какой-то странный шрам, о чем и сообщили по инстанции. Сообщение некоторое время гуляло с корабля на корабль, пока не добралось до «Стремительного».

И вот теперь Гурий не без трепета вступил на борт одной из орбитальных станций, вращавшихся возле Седла. Его ждали, и с порога проводили в изолятор. Только не в медицинский, а временного содержания арестованных.

Прежде, чем переступить порог, Гурий заглянул в экран камеры видеонаблюдения. Голые стены, унитаз, не отделенный от остальной камеры ширмой, две ниши для средств гигиены и сухих пайков. У противоположной стены — простая койка, привинченная к полу. И все. Рыжеволосый молодой мужчина в мешковатом зеленом больничном комбинезоне сидел на постели, обхватив голову руками. Время от времени его тело сотрясала крупная дрожь.

— Ему холодно. Он замерз, — определил Гурий.

— Никак нет, капитан, — врач, присутствовавший здесь же, кинул взгляд на наручный диагност. — На его теле приклеены несколько датчиков. Они должны отреагировать на резкое изменение температуры тела. Эта дрожь — последствия разморозки и побочный эффект от разового приема большого количества лекарств. Если что-то изменится, его переведут в медблок.

В это время сидевший на койке человек, видимо, что-то услышал, потому что поднял голову. Бледное лицо, знакомые черты, тревожно сдвинутые брови.

И пустые глаза.

— Я… войду к нему.

— Уверены?

— Да.

Когда дверь отъехала в сторону, Шоррен все также сидел, прислушиваясь. Он повернул голову на звук, но взгляд у него при этом остался такой же пустой и спокойный, что в сердце Гурия шевельнулся страх.