— Шоррен? — позвал он, не веря своим собственным глазам.

— Кто здесь? — прошептал тот, подтвердив этим самые худшие подозрения капитана Хвата.

— Шоррен, ты… — он сделал шаг, — ты меня видишь?

Тот повернул лицо к вошедшему. Дернулся уголок рта, но глаза остались пустыми.

— Капитан… Хват?

— Я.

— Прости…

Гурий понял, что дальше не может сделать ни шагу.

— Это ты меня прости. Я…так долго тебя искал.

— Зачем? Чтобы упечь за решетку?

— Чтобы спасти.

На лице арестованного дрогнул уголок сжавшихся губ:

— Брось. Поздно.

— Нет! Я тебя нашел. Теперь все…изменится.

— Да уж. Изменится. — снова дернулись губы, одни только и жившие на бледном остановившемся лице. — Навсегда.

— Нет, — Гурий сам удивился своей горячности. — Я уверен, это временно. Ты же знаешь наших спецов. Они могут… ты на своем Гудзоне даже не подозреваешь, насколько далеко продвинулась наука и медицина за то время, которое ты…

— Нет.

Гурий не поверил своим ушам.

— Что ты сказал?

— Не надо. Ничего не надо. Я, — Шоррен опустил голову, — много думал… и думаю… все правильно. Все так и должно быть. Я не должен был… покидать Гудзон. Я… не имею права… И мне дали это понять. Так что я…