Стали поговаривать, что она ума лишилась, но плохого ей не делали, напротив, жалели несчастную вдову кто как мог. Доктор вот несколько раз заходил, ползал по дому, простыни, на которых Адам умирал, себе взял — все пытался понять, что же с бондарем случилось. Она не обращала на него внимания. Алеся искала Адама. В церковь ходила, свечки ставила, молилась всем святым подряд.

И вымолила-таки.

Он пришел через девять дней после похорон. Появился у дверей и замер, с улыбкой глядя на обомлевшую жену. Она опомнилась, бросилась к нему, прижалась всем телом и зарыдала по-бабьи — в голос. Он молчал и гладил ее по волосам. А потом, когда она выплакалась, потянул к кровати…

Утром она проснулась одна. Выбежала на двор как была, кликала-звала, да без толку. Хотела в колодце утопиться — соседи не дали. Оттянули от сруба, завели в хату. Бабка Тэкля сидела с ней до самой ночи. Потом ушла.

А ночью пришел Адам. Так же незаметно и так же спокойно. Привлек к себе, погладил по волосам. Она спрашивала что-то, жаловалась, ругала его за жестокосердие. Он молчал и продолжал гладить. А потом взял ее прямо на полу. Нежно и страстно.

Утром она проснулась одна. Но уже не бросилась бегать по двору и голосить. Спокойно ждала темноты. И он снова пришел.

И на следующую ночь.

Через ночь — тоже.

Приходил, слушал ее, а затем брал как хотел. И она отдавалась ему вся, до донышка.

И была счастлива.

* * *

Он пришел как всегда — за полночь. Прислонился к косяку и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ и протянула к нему руки. И ее совсем не смущало то, что свет беспрепятственно проникал сквозь его тело.

* * *

Кастусь взвел курок и повернулся к Тарашкевичу. Отец Ян кивнул:

— Давай.

Лекарь осторожно толкнул калитку. Она приоткрылась, тихонько заскрипев. Кастусь вошел на двор и немного постоял, прислушиваясь — в хате стонала женщина. Тарашкевич коснулся его плеча, и Рагойша посторонился, пропуская священника. Тот двинулся вперед, держа крест перед собой. Перехватив пистоль половчее, Кастусь последовал за ним.

Они остановились под распахнутыми из-за жары окнами. И заглянули внутрь.

Луна давала достаточно света, чтобы увидеть, как молодая женщина в закатанной под самое горло нижней рубахе упоенно отдается кому-то бледному и неясному, жадно стискивая его руками и ногами.

Лекарь и священник переглянулись.

— Не успела мужа похоронить… Кто же это с ней, батюшка?