— «Да, понимаю», — наконец-то ответил Маркус, вновь вернувшись к этому своему выработанному тону человека дикого и грубого, который хорошо сочетался с его татуировками и щетиной на лице. Казалось, Феникс с помощью всего этого образа тоже пытается ото всех отгородиться. — «Окажете мне услугу, председатель?»

— «Если смогу», — ответил Прескотт. Адама это утешит, а профессору надо сосредоточиться на своих исследованиях. — «Чего ты хочешь?»

— «Передайте рядовому Сантьяго и лейтенанту Штрауд, чтобы жили дальше и вообще забыли о моём существовании. Если они увидят меня в таком состоянии, то…» — Маркус внезапно умолк.

— «Хорошо», — кивнул Прескотт. — «Но я так подозреваю, что слушать они меня не станут».

Маркус кивнул с таким видом, будто бы с него проклятие сняли, а затем медленно повернул голову, выразительно уставившись на Ярви, чем дал ему понять, что хочет уже уйти отсюда. Прескотт, не привыкший к тому, чтобы его собеседники сами решали, когда их разговор окончен, оказался слишком сильно выбит из колеи из-за этой встречи, так что даже не воспринял данный поступок, как оскорбление. Маркусу, не принимавшему никакого прямого участия в делах своего отца, просто не повезло оказаться рядом, когда вся эта ситуация достигла кульминации и взорвалась, словно бомба. Да и к тому же, сам по себе он никакого важного политического статуса не имел, за исключением гарантии сотрудничества Адама.

Ярви бросил взгляд на председателя, и тот кивнул, после чего Маркус покинул комнату. Прескотт мог поклясться, что у Феникса даже спина немного распрямилась по сравнению с тем, когда его привели в кабинет.

— «Офицер Ярви», — Прескотт обратился к надзирателю. — «Я уже уходить собираюсь, но не могли бы вы собрать всех своих коллег у выхода?»

Важно всегда правильно подгадать время. В столь тесной общине новости разносятся за считанные минуты, и вот пришла пора донести свой посыл так, чтобы его уж точно все поняли. К тому моменту, как Прескотт вместе с Дьюри окончили свой неспешный спуск с лестницы, у двери уже выстроились четыре надзирателя. Капитан заранее позаботился о том, чтобы в этой смене оказались двое из тех, кто избил Маркуса.

Прескотт улыбнулся этим людям. Его отец объяснил, что от улыбки вкупе с жёсткими речами у слушателей кровь стынет куда сильнее, чем от гневных выкриков.

— «Запомните одно», — начал Прескотт. — «С Фениксом отныне вы будете обращаться по-человечески. Если этого не произойдёт, и я замечу хоть малейший намёк, что в его адрес вновь проявляют жестокость, то лично прослежу, чтобы вас всех призвали в армию и отправили служить в самые опасные районы вместе с боевыми товарищами Феникса, которым расскажут, кто вы такие, и что это именно вы издевались над ним. А служил он в Королевском полку Тиранской пехоты, и тамошние бойцы, испытывающие крайнюю преданность своим братьям по оружию, церемониться не привыкли. Всё понятно объяснил? Я ведь и заключённых в одно подразделение вместе с вами отправлю».