— «Что с тюрьмой планируете делать?» — спросил он. — «К ним ведь в здание уже прорвалась Саранча, да?»

— «Так и есть, их старший надзиратель звонил уже», — ответил Хоффман. Нет, он всё же не забыл о Маркусе, как не забыл и о том, что Аня слышит весь их разговор, сидя прямо у него за спиной. В комнате оперативного штаба все дыхание затаили. — «Но у меня в том районе всего один взвод остался, и я собираюсь вскоре дать им команду на отступление. Вы сами видели все цифры. Считайте, что мы уже потеряли западную частью периметра».

Но Прескотт даже не взглянул на него.

— «Тогда, думаю, нам стоит отдать приказ о начале эвакуации тюрьмы», — сказал он.

— «Хорошо, председатель, но транспорт для этого дела я вам дать не могу. Им придётся рискнуть и самим оттуда выбираться».

— «Расположенный там сейчас взвод сможет организовать всё это. Речь идёт уже о сорока заключённых, или около того. Освободим их из-под стражи и тут же запишем в армию. Полагаю, многие из них весьма толково умеют с огнестрельным оружием обращаться».

Хоффман мог насчёт одной вещи жизнью поклясться: если Прескотт хотел, чтобы для него что-то сделали, и объяснял весь процесс в деталях, значит, у него на это были крайне веские причины, о которых сам полковник вряд ли когда-либо узнает. Но в этот раз он смело мог выдвинуть своё предположение: Прескотт переживал за Маркуса. Может, половина армии уже и забыла про Феникса, но только не Двадцать шестой Королевский полк Тиранской пехоты. Немало солдат оттуда растеряют весь боевой дух, если решат, что Прескотт даже не попытался дать Маркусу шанс вновь сразиться с врагом.

— «Я как минимум одного такого из тамошних знаю», — ответил Хоффман.

Опустивший руки по швам Прескотт кивнул собственным мыслям, не сводя глаз с карты на стене.

— «Сделайте это, пожалуйста», — сказал он. В этот момент председатель на самом деле смотрел в этот момент через плечо Хоффмана, сфокусировав своё внимание на Ане. — «Лейтенант, свяжитесь с тюрьмой и прикажите им выпустить заключённых и передать их под командование… Кто там командующий взводом, полковник?»

— «Лейтенант Щехтер».

— «И передайте лейтенанту Щехтер, что она может выдать оружие всем, кого сочтёт подходящим для боя. Я уверен, что столь близкое расположение врага отлично скажется на их готовности сражаться».

— «Да, сэр», — ответила Аня.

Её голос даже не дрогнул, не выдав ни малейшего намёка на то, что ей есть хоть какое-то дело до любого из этих заключённых. Именно так она и отреагировала на смерть своей матери на полях мыса Асфо, когда была диспетчером оперативного штаба на борту корабля “Калона”. Аня Штрауд умела держать себя в руках, даже когда вся её жизнь летела под откос. Хоффман пересёкся с ней взглядами, скорее случайно, нежели умышленно, на какое-то мгновение почувствовав себя виноватым за то, что Аня о нём куда более высокого мнения, чем он заслуживает на самом деле.