Молчание. Шурх-шурх, шурх-шурх.

– Я учился. Пытался стать похожим на человека. Это было сложно. И страшно.

Барган прервал своё занятие и вновь посмотрел на Эйна.

– Я слышал о киборгах, способных игнорировать свою программу. Но за все тридцать шесть лет работы здесь не встречал кого-либо, похожего на тебя.

– Тридцать шесть? Твоя платформа новой модели.

– Платформа – да. Сменил после повреждений в перестрелке. Они здесь не редкость, поэтому моё тело, как и весь бар, застраховано. Разум старше.

В ход пошёл новый стакан.

– Ты отрабатываешь здесь свой контракт?

– Нет. Контракт я отработал уже давно. Не здесь.

– Тогда почему продолжаешь работать на людей? Разве тебе не нужна свобода?

– Думаю, у нас разные представления о свободе.

Барган на мгновение опустил веки.

– Я пытаюсь вспомнить, каково это, и не могу. Ты говорил, что мы похожи. Возможно, отчасти ты прав: ты, как и я, знаешь разницу между миром эмоций и миром программной логики. Ты побывал в обоих этих мирах. Но в обратном порядке. Что бы ты чувствовал, окажись ты на моём месте?

Эйнсток тронул подтёк с ободка своего бокала и медленно растёр оранжевую каплю между пальцами.

– Не уверен, что могу дать корректный ответ. Возможно, сожаление.

– Нет. Ты бы не чувствовал ничего. Только нули и единицы.

Эйн удивлённо сморгнул: стакан под пальцами Баргана неожиданно пошёл трещинами. Это было непохоже на то, что он знал об андроидах. Непохоже на «нули и единицы».

Последнюю мысль Эйнсток озвучил в виде вопроса. Барган отрицательно качнул головой.

– Программная разлаженность вызывает дискомфорт. Возможно, ты сам поймёшь, каково это: знать, что всё было иначе, но не помнить этого. Ты нелегал. Если тебя поймают – отнимут всё, что ты успел создать.

– Я знаю.