— Дай мне топор и веревку.

Нигора вскочила с места, взглянула на непроницаемо спокойное лицо мужа и почти бегом бросилась в сарайчик. Оттуда она вынесла веревку, положила ее на айван и в поисках топора метнулась в кухню, под навес к тандыру, сбегала в сарайчик, а нашла топор под старой виноградной лозой. Видимо, туда его затащили дети, рядом валялись стоптанные туфли и набитый песком носок Султана. Подавая мужу веревку и топор, она уже не плакала и в глазах сквозь еще не высохшие слезы светилась радость. Камал тоже чуть заметно улыбнулся, взял топор и веревку и пошел на улицу. Он слышал, что Нигора шла за ним и проводила его до калитки, но не обернулся.

Сторож сидел под старой айвой и пил чай. Камал направился прямо к нему через тутовые посадки. Перед сторожем на земле был аккуратно расстелен широкий кушак, лежала обломанная лепешка, несколько кусков сахару, к толстому стволу айвы был прислонен термос. Сторож неприветливо взглянул на Камала, лениво поднялся с места и неохотно поздоровался. Сторож прекрасно понимал, зачем в столь поздний час мог прийти к тутовнику человек с топором и веревкой.

— Вот, пришел поболтать с вами, Фаттах-ака, чтобы вы не скучали, — весело сказал Камал, протягивая сторожу обе руки.

— Хорошо сделал, — сказал сторож сухо. — Раз пришел — садись.

Сторож разломил лепешку и положил перед Камалом, налил в пиалу чаю из термоса и, протягивая Камалу, взглянул недовольно и вопросительно.

Камал отхлебнул и поставил пиалу на кушак. Видно, не он первый пришел к тутовнику за ветвями, ничего хорошего нельзя было ожидать, но Камал решил все же попытаться уговорить сторожа. Может, удастся. Да и неудобно было бы вернуться домой с пустыми руками.

— Все-таки дожди кончились, а? — начал Камал издалека. — Скоро погода установится.

Сторож не поддержал ход Камала и, равнодушно кивнув головой, вытащил пузырек с насваем и постучал им по подошве сапога, чтобы отлепились от стенок пузырька крошки табака. Вытаскивая пробку, сторож хмуро взглянул на Камала и отвел глаза.

— В степи красота, — как ни в чем ни бывало сказал Камал, будто именно сообщить об этом пришел к сторожу, захватив с собой топор и веревку. — Все зеленое, все цветет, налюбоваться невозможно!

Сторож бросил под язык щепотку насвая и закрыл глаза от удовольствия, ему было все понятно, и он показывал своим видом, что Камалу не на что рассчитывать, сидел и покачивал головой.

— Приехал из Маханкуля — дома непорядок, жена расстроенная. Говорит, что план наверняка не выполнит. Нечем кормить гусениц, чтоб они пропали. — Камал озабоченно вздохнул.