– Да, господин Командор, – безрадостно сказал Антоний и, развернувшись, ушёл по направлению к двум БТР.

А в это время в кармане Командора раздался звук телефонного звонка, Эстебан достал его, провёл пальцем по экрану и приложил его к уху.

– Эстебан, это главврач. У меня плохая новость: Сцилла умерла. Инсульт. У неё…

Командор тягостно прервал врача:

– Стой, не рассказывай мне об этом, – подавив слезу, сглотнув, продолжил. – Помнишь, я тебе перед своим отбытием дал деньги?

– Да, а что?

– Я тебя сердечно прошу, устрой на них достойные похороны Сцилле. Пусть её тело покоится на городском кладбище, а её душу отпоют в храме. Я не хочу, что б её было сожгли и развеяли над Великой Пустошью, и в придачу заклеймили еретиком. А если что останется с денег, то можешь оставить себе, – горестно и печально заключил Командор.

– Хорошо, я сделаю, как вы просите. Клянусь Канцлером и Рейхом я устрою ей достойное погребение. Вы можете не беспокоиться.

Эстебан отключил связь и положил телефон обратно в карман. Его лик стал, печален и сер, а по щеке пробежала скупая слеза. Цвет его лица стал подобен цвету радиоактивной пыли и песка в Великой Пустоши и когда он поднял взгляд, подходя, на боевые машины, даже Антонию стало дурно. Он уже подходил к БТР как над головами раздался вой, по которому можно определить, что это реактивные бомбардировщики, дюжина штук, заходящих для атаки.

Мёртвый город утопает в алом закате, он купает в его лучах, отражаясь на фоне заката чёрными зданиями. Но вот бомбардировщики сбросили тяжёлые бомбы, и город искупался в напалме. Безжизненное поселение утонул в массивах огня, теряя всякий шанс на своё мятежное возрождение.

На фоне уезжающих машин город вспыхнул ярче заката.

Часть вторая. Свет ложного рассвета

Часть вторая. Свет ложного рассвета

Глава шестнадцатая. Серость

Глава шестнадцатая. Серость

Пятнадцатое октября. Милан.

Погода как всегда не радует. Небо какой день уже затянуто серыми облаками и не давало солнцу ярко светить, а на улице стало холодно и неприятно. Сильного ветра не было, но стояла нехорошая прохлада, поддерживаемая слабым и немощным ветерком.

Людей вне помещений изредка видно в больших количествах, разве только на небольших массовых мероприятиях. Все либо работали, либо сидят дома и не подают носу из дома, не желая попадаться на глаза комиссарам или представителям министерства Повседневной Оценки. Масштабных праздников, способных поднять настроение, никаких не было, лишь серые трудовые дни, с перерывом на единственный выходной день – воскресенье.